– Не перехватывай, стерва, чужой кусок. Никто не виноват, что тебе не подают, пьянь подзаборная!
– Да-а, – пищала женщина с опухшим и синим лицом, – ты ближе всех к воротам сидишь, вот тебе и достается больше всех! А мне тоже жить охота!
– Всем охота, – уже беззлобно отвечал мужичишка. – Вот посиди тут с мое, тогда и вякай, шалашовка трепаная.
Какая-то старушка рядом с Машей прошамкала беззубым ртом:
– Опять этот Юрок юродивый хороводит, и Бога не боится. Это в такой-то святой праздник! Бесстыдник! А Ленка тоже хороша, зачем же из чужой шапки выхватывать. Бесстыдники, пра, бесстыдники. – Тут старушка повысила голос, чтобы её слышали: – Вон старостиха идет, ужо она вам задаст, петухам эдаким!
Женщина в черном глухом платке подошла к дерущимся и ругающимся и незлобивым, даже благостным, тихим голосом стала корить:
– Что же это вы делаете, а? Сегодня такой великий храмовый праздник, прихожане пришли в храм молиться во имя Святого Николая Чудотворца, во имя его высокого благочестия, во имя восстановления нашего разрушенного храма, а вы грешите. И где? У престола Божьего, у дома Господня. Если не угомонитесь, я скажу отцу Георгию, что вы оскверняете святое место.
Драчуны, наконец-то, успокоились, правда, не сразу и, что-то глухо ворча под нос.
Большинство прихожан уже прошло в церковь, а Маша все мешкала. Она никогда раньше не молилась и не знала, как это делать. Она смотрела, как это делают другие прихожане, и мысленно повторяя, зубрила, как это сделает она сама. Но правая рука была словно чужой и никак не хотела подниматься ко лбу, чтобы наложить на себя крестное знамение. Она и не подозревала, насколько это трудно, внутри неё словно включился невидимый тормоз, который сковывал не только её тело, но и душу. Она видела, как на неё насмешливо косятся попрошайки, чувствовала, как и сама она наливается стыдом и страхом, и хотела уже уйти, как сзади кто-то тронул её за рукав:
– Первый раз, дочка? – спросила её та самая бабуся, которая ругала юродивого Юрка с Ленкой.
– Да, в первый, – почему-то облегченно вздохнула Маша.
– Небось, беда какая приключилась?
– Почему вы так думаете?
Старушка слегка улыбнулась, снисходительно покивала головой, вздохнула и прошамкала:
– Распознать это просто, дочка: к Богу-то когда идут? Когда душа болит. Вот и тебя, видать, прихватило. Оно так – жизнь не сахар, и чем ближе её порожек, тем больше бед да несчастий в ней накапливается. Помнишь, чай, пословицу-то: пока гром не грянет – мужик не перекрестится. Так вот и мы, грешные: пока всё хорошо – и ладно, а как прижмет жизнь – мы все про Бога вспоминаем.