Пока ребенок пел, Жуан забрал маятник, лежавший перед доктором Фальконом, и, стуча каблуками по камню, пошел вернуть его в нутро хозяйских часов.
25–28 мая 2008 года
Последний из Настоящих Кариока забросил леску с грузилом в розовую воду залива Гуанабара. Это был Час Йеманжи[126]. Солнце еще не выглянуло из-за холма на другой стороне, а такое розовое зарево встречалось только на туристических фотографиях, тех самых, на которых тощие мальчишки в шортах-бермудах кувыркались на пляже. Фонари еще горели вдоль парка Фламенгу и на изгибе Ботафогу, словно линия прибоя из бриллиантов вокруг подножия морру. Огни машин скользили по мосту Нитерой. Ночные рейсы, словно карнавальная процессия, приземлялись на посадочную полосу аэропорта Сантус-Дюмон, сами самолеты казались изысканными и длинноногими пауками-охотниками в мерцающем свете. От членов братства Рыбаков Зари виднелись лишь силуэты, элегантные, как журавли, они замахивались и забрасывали удочки, а тяготы возраста стирал рассвет. Их тихие голоса разносились по сладостно-опьяняющему воздуху, а грохот самолетов, когда те один за другим разгонялись перед взлетом, постепенно стихал. Марселина вдруг поняла, что сама говорит шепотом. Среди холмов выли полицейские сирены, а струйка дыма от горящих покрышек в воздухе лишь усиливала ощущение ритуальности. Марселина не была так близка к просветлению с тех пор, как снимала «В погоне за НЛО» в Вале-ду-Аманьесер[127]. Розовый превратился в лиловый, а потом и в темно-синий, когда взошло солнце.
– Я знаю сотню историй про Кубок мира, – сказал Раймунду Суарес, наблюдая, как грузило нырнуло в сверкающую воду.
Он утверждал, что является последним профессиональным кариока: немного журналист, немного писатель, написавший хорошую книгу о босанове и отличную книгу «Феноменальный Рональду», а еще посредственный гид, обучающий всех желающих как быть профессиональным кариока. Немного рыбалки с утра вместе с братьями, немного кафезинью, когда станет совсем жарко, несколько сот слов на ноуте, а остаток дня он проводил в кафе, наблюдая за какой-нибудь задницей, направляющейся на пляж или гуляющей по городу, запоминая ее, увековечивая в памяти. По вечерам приемы, вечеринки, открытия, многочисленные любовницы. Поздний сон и снова подъем на рыбалку. Он утверждал, что никогда не носил ничего, кроме серферских футболок и шорт-бермудов, уже двадцать лет, даже на похоронах собственной матери. Он был бездельником, маландру, которому не нужно особо стараться, кариока в квадрате, его уже давно надо было сделать Национальным Достоянием.