«Такого
знаменательного утра в Белых горах не случалось уже лет пять, со
времени первого визита короля Роберта Сильного. Я не хотел, чтобы
ты его пропустила», – ответил голос. Теплый и низкий, слегка
хрипящий голос давно умершего белого мага.
Девушка стряхнула иней с невысокого
валуна, бросила на него кусок кожи ушайды, – лучшая изоляция от
холода, – закуталась плотнее в меховую накидку и уселась,
приготовившись ждать. Зима в этом году запаздывала, но по утрам уже
сильно морозило, изо рта и ноздрей неоты вырывался пар.
«Значит, ты все-таки можешь видеть
будущее, если знаешь, что тут произойдет?» – спросила она
мысленного собеседника.
Он не ответил, как всегда, когда
девушка задавала неудобные для него вопросы. Тогда она
поинтересовалась:
«И чем же необычно это утро?»
«Хотя бы тем, что ты увидишь сразу
двух кронпринцев: северного и равнинного», – с готовностью
отозвался голос.
«Принца Лэйрина я уже не раз видела,
хоть и издалека. Какое мне до него, а ему до меня дело? А северный
чужак мне тем более не интересен. С чего бы мне, ничтожной парии,
интересоваться принцами?»
«Тогда посмотришь на соревнования
выпускников воинской школы риэнов, это красиво».
«Я в прошлом году видела. Подумаешь,
танцы с гейзерами. Я тоже умею».
«Совершенствуйся, наблюдая. Ты же
любишь смотреть на тренировки горцев, хотя для тебя их упражнения
почти бесполезны, ты не обладаешь властью над духами. А главное, ты
забыла, что в этом году выпускается один кареглазый горец, который
тебе не безразличен, как я заметил».
«Ты всегда всё замечаешь, никуда от
тебя не спрятаться, – вздохнула девушка, а ее сердце стало биться
чаще. – Мало ли кто мне не безразличен. И как. Внизу есть один…
ювелир Охимэ, глава мастерских Синего Лепестка. Он тоже мне... не
безразличен. Он даже хочет дать мне имя».
«И что не так? – озадачился дух. –
Разве ты не мечтала получить имя? Разве это не освободит
тебя?».
Безымянная поежилась: холод
пробирался под меховой плащ. Она откинула с плеча заиндевевшую от
ее дыхания косу. В предрассветных сумерках волосы девушки слегка
светились, а в солнечных лучах ее длинная коса станет яркой, как
поток белого золота. Роскошная шевелюра была ее единственным
богатством, унаследованным от матери-синтки.
«Ты не видел эту глисту, папа.
Ненавижу их. Всех. Он же не жениться предлагает. Он, видите ли, не
брезгует взять полукровку наложницей, пока не рожу ему дочь. И
знаешь зачем? На продажу! И это происходит в Белых горах! Белых?
Точно Белых?»