Из санузла Иветта вышла уже
полностью расслабленной и сонной. В полудреме, с полуприкрытыми
глазами побрела к каюте, мечтая скорее нырнуть под теплое одеяло, и
потому до последнего не замечала две красные светящиеся точки,
беззвучно движущиеся ей навстречу.
Кажется, наемник попытался обойти
Иветту справа, но она встрепенулась и шарахнулась в ту же сторону,
столкнувшись с киборгом грудь в грудь. Наемник рефлекторно приобнял
Иветту рукой, а почувствовав, что девушка начинает оседать на
подкосившихся ногах, еще крепче прижал к себе.
Этот ад длился бесконечные четыре
секунды, потом киборг равнодушно бросил: «Извини», — убрал руку,
отстранился и пошел дальше.
Иветта осталась стоять посреди
коридора — трясущаяся, полуобморочная, по-прежнему не способная ни
кричать, ни толком дышать. А если бы она столкнулась с наемником по
дороге в туалет, а не обратно, то и в луже.
***
Утром третьего дня в носовом
иллюминаторе появилась яркая, все укрупняющаяся звезда, а к вечеру
возле нее удалось различить и Шебу. Расчетное время прибытия —
восемь двадцать один по корабельному времени и девятнадцать
двенадцать по местному. Идеально, чтобы выспаться перед посадкой и
бодрячком отправиться на дело.
Федерация громко трубила, какого
расцвета достигла планета под ее мудрым руководством, но на
практике никаких радикальных изменений после окончания войны не
произошло. Шеба вернулась к довоенному уровню, и только. Местное
население это полностью устраивало, на планете хватало и рабочих
мест, и ресурсов, и относительной свободы, а по меркам Земли —
хаоса и беспредела, как некогда на Диком Западе. Новые колонисты на
Шебу не рвались, отпугиваемые хищной флорой и фауной, а старые
успешно с ней сжились, выдавая невысокий, но стабильный прирост
населения. За девять лет школы у Хэла с Натаном всего два
одноклассника погибли, а у Иветты, учившейся в параллельном классе,
вообще один. Молли тоже на удивление быстро привыкла, втянулась и
могла на спор вернуться домой сквозь километровый язык леса, а не
огибать его по регулярно зачищаемой дороге. Первый станнер шебскому
ребенку дарили в семь лет, первый бластер — в четырнадцать. Правда,
главным условием выживания было не ходить там, где они могут
понадобиться, но кого и когда это останавливало?!
Иветта весь день пыталась убедить
себя, что ничего особенного не произошло.