– Мне в понедельник надо к зубному врачу.
– Ой, бедняга, – ответил я.
У меня сразу побежали по спине сотни мурашек на высоких шпильках. Потому что я испытывал панический страх перед зубными врачами. Они с детства преследовали меня в кошмарах. Приблизительно с тех пор я у них и не был ни разу, а сами они, к счастью, меня никогда не разыскивали как дезертира, и в этом состояла их единственная человечная черта.
– Я боюсь зубных врачей, – сказал Мануэль.
– Э-э… это ты зря, они сейчас вообще все делают не больно, с современной зубной техникой стало намного лучше.
– Я не могу пойти туда один, – горько сказал он.
– Хорошо тебя понимаю, – ответил я.
Со мной тоже всегда кому-нибудь приходилось идти, чтобы подхватить меня и оказать первую помощь, когда я потеряю сознание.
– Тебе придется пойти со мной! – объявил Мануэль.
– Мне?
Он не знал, что такое городит.
– Да, тебе. Тетя Юлия не может, и никто другой не может, потому что все работают, и тетя Юлия сказала, чтобы я попросил тебя, кого же еще, никого же больше нет, а мама в Африке.
Теперь я понял: она попыталась сделать меня послушным при помощи музыки на CD.
– Мануэль, мне действительно очень жаль, я бы тебя с удовольствием сопровождал, но у меня в понедельник после двух часов весь день расписан на важные дела, – сказал я.
– Очень хорошо, я закончу раньше, зайду за тобой в половине первого, и мы это сделаем, – ответил Мануэль.
Еще слегка изнуренный после воскресной ночи, я почувствовал необходимость сейчас же, натощак, влить в себя пару децилитров водки, иначе и десяток лошадей или внебрачных детей не затащили бы меня в эту чертову стоматологию на Маргаретенштрассе.
Для Мануэля я выполнил свою задачу уже тем, что его страх перекрывался стыдом перед посторонними, какая образина сопровождает его на пыточное кресло.
– Отец тоже войдет с тобой? – спросила медсестра со справедливым скепсисом.
– Не отец, а лишь старинный знакомый моей матери, но он войдет вместе со мной, – ответил Мануэль.
Я, к сожалению, был не в силах возразить, но устроился у самой двери.
При некоторых сценах из фильмов моя позиция всегда была одинакова: лучше выколите мне глаза, чем я буду вынужден увидеть, как один делает это другому. Приблизительно так же мне было теперь с Мануэлем, которому закутанная в белое преступница под жужжанье, вибрацию и свист адской машины засовывала в детский беззащитный рот один инструмент за другим и подолгу ковырялась там острыми серебристыми приборами, все что-то улучшая и устраняя недостатки, чтобы придать пытке последний блеск.