Изощренное издевательство!
И я устала.
От усталости ли, от нервного ли расстройства, или же от того
легкого ветерка разболелась голова. За мигренью последовал кашель,
поднялся жар, уложивший меня в постель. А когда я все-таки
поднялась — с детства не люблю болеть, — то в тот же день вывихнула
ногу. И ведь споткнулась на ровном месте! Пока бинтовали ногу, я
загнала в ладонь занозу. Ее вытащили, но к вечеру ранка загноилась.
Еще куриный бульон оказался прокисшим, изрядно испортив ночь, а
утром кровь из носу пошла…
— Жидкости в организме вашей светлости пришли в небывалое
смятение. — Доктор Макдаффин разговаривал со мной ласково, как с
душевнобольной. И я понимала, что, еще немного, и вправду свихнусь.
— Причиной какового является преодоление разрыва между листами…
Он в общем-то был неплохим человеком, только слегка странным. Но
к моей иномирности относился с поразительным спокойствием, как
будто не видел в том ничего удивительного. А может, и вправду не
видел.
— …а это — серьезнейшее испытание даже для тана Атли, чьи
выдающиеся способности…
Сволочь он, этот тан Атли, который благоразумно избегает встреч
со мной. Болен он, как же. Помнится, в единственную нашу встречу он
был до омерзения здоров. А тут вдруг слег, бедолажка. Впору цветы
послать. Или открытку с пожеланием скорейшего выздоровления.
— …не говоря уже о столь нежных созданиях, каковыми являются
женщины. Ах, если бы я имел счастливую возможность составить
гороскоп вашей светлости, я сумел бы отыскать то средство, которое
успокоило бы…
Меня успокоил бы хороший пинок, который я с превеликим
удовольствием отвесила бы драгоценному тану. Но пришлось
довольствоваться пузырем со льдом и мятной эссенцией, которую
заботливо втирали мне в виски. Она ли помогла, или жидкости моего
тела успокоились— таки к вящему облегчению доктора, но спустя
неделю я вновь была бодра и энергична.
Тогда— то и прояснились некоторые обстоятельства.
Во-первых, муж нашей светлости — их светлость лорд-протектор
Кайя Дохерти, отсутствует, и как долго это отсутствие продлится,
никто не знает.
Во-вторых, во время оного отсутствия замком, равно как и
протекторатом, управляет доверенное лицо, сиречь, их сиятельство
лорд-советник Урфин.
В-третьих, мне запрещено покидать пределы комнаты и общаться с
кем-либо помимо милейшего доктора, моей камеристки Гленны и рыжего
кота. Кот вряд ли входил в список разрешенных контактов, но плевать
хотел на запреты их сиятельства и просто однажды выполз из-под
кровати с толстой крысой в зубах.