— Тан Атли умоляет вас принять его нижайшие извинения. Он
глубоко сожалеет о том досадном происшествии, которое…
Что-то я сомневаюсь насчет сожаления. И происшествие было отнюдь
не случайным. Но с происшествием, таном и прочими жизненными
неурядицами я разберусь позже. В данный момент у меня имелась цель
— окно. Огромное окно с чудесными витражами. На темном стекле средь
кувшинок и звезд плясали белые цапли. Правда, привлек меня не
витраж.
Я дошла до окна сама, хотя на помощь бросились и доктор, и
женщина с серым невыразительным лицом. Она все время была в
комнате, но держалась в тени.
— Окно откройте. — Я уперлась в ставни и попыталась открыть
сама. Ставни не поддавались.
— Ваша светлость! Там ночь! Прохладно! Ваше хрупкое
здоровье…
Моему хрупкому здоровью не слишком вредили осенние походы с
ночевкой. Так что и в окошко выглянуть ему лишь на пользу
будет.
Створки все-таки поддались, просто они открывались не наружу, а
внутрь. И не стекло было черным: за окном жила ночь. Густая, южная
— мне однажды повезло побывать в Крыму, — она рядилась в яркие
звезды. А крупная, словно нарисованная, луна была желта и приятно
округла.
В лицо дохнуло свежестью.
И ветер был соленым на вкус. Такой ветер бывает лишь с моря…
А потом на мою ладонь села крупная нарядная бабочка. Крылья ее,
каждое размером с тетрадный лист, имели удивительный бирюзовый
оттенок, словно были вырезаны из куска нефрита. Прожилки на крыльях
лишь усугубляли сходство.
Уже не сходство.
Я коснулась не живого существа — прохладного камня. Сквозь
радужный срез его просвечивало пламя.
— Это каменный виан, — подсказал доктор. — Они живут лишь
несколько часов в году. Вам повезло увидеть чудо, ваша светлость.
Это хороший знак.
Пусть так, но… на Земле не водятся каменные вианы. Поденки, и
те, отжив короткий свой век, просто умирают, а не превращаются в
камень. Мне ли не знать? Я отдала бабочку доктору и, послушная,
вернулась в кровать. Я надеялась, что вижу сон и утром проснусь.
Дома…
Дома больше не было. Точнее, он был, но где-то далеко, за
пределами этого мира.
Я кричала. Плакала. Требовала отпустить меня.
Доктор Макдаффин предлагал эликсиры, способствующие излитию
желчи, что, по его мнению, должно было избавить меня от черной
меланхолии.
Я послала доктора Макдаффина к каменным вианам и принялась за
посуду. О, с каким самозабвенным удовольствием я швыряла в стену
тарелки, тарелочки, блюдца, чашки, вазы и вазочки… и никто в
чертовом замке не посмел меня остановить. Нет! Мне с завидной
покорностью приносили новые и новые сервизы.