А Изольду вдруг разобрал смех. Немного
нервный, даже истеричный, но искренний. Такой, который невозможно
остановить, несмотря на всю его несуразность.
Господи, даже думать не хотелось, как
всё это выглядело в его глазах! Она смеялась как безумная, не в
силах сопротивляться своему неожиданному веселью. Наверное,
незнакомец принял её за сумасшедшую, за какую-то шизофреничку,
но... какая, в общем-то, разница? Он её не знает, она его — тоже.
Они видятся первый и последний раз в жизни. Более того — даже не
видятся! Сидят в полнейшей темноте, где-то на краю цивилизации, где
она ещё какую-то неделю назад даже не планировала
оказаться.
Но тем не менее мужчина не отшатнулся
от неё, как от прокажённой, не прогнал, и сам, похоже, уходить не
торопился. Он молча держал её за руки, и ждал, когда наконец
закончится эта неконтролируемая истерика, начавшаяся со слёз и
закончившаяся смехом.
— И-и? — многозначительно протянул он,
когда Изольда отсмеялась и немного пришла в себя.
По интонациям незнакомца было понятно
— всё происходящее его не пугает и не напрягает, скорее даже
наоборот — веселит.
Действительно, цирк, да и
только...
— Меня зовут Изольда, — пояснила она
свою реакцию. — Почти что «изо льда», — произнесла раздельно, по
слогам. — А Ледышка — прозвище, — затем пожала плечами, не
задумываясь о том, что в темноте этот жест может остаться
незамеченным.
Только вот то, что Ледышкой её
называли в основном за глаза и далеко не только из-за имени,
Изольда уточнять не стала.
— Изольда... Хм, интересное имя, —
изрёк незнакомец в ответ, будто пытаясь его распробовать, и никак
не прокомментировал всё остальное.
А Изольда внутренне напряглась, ожидая
набившей оскомину шутки про Тристана. Каждый второй — да что там
каждый второй, девять из десяти! — при первом знакомстве пытались
её ввернуть, считая верхом остроумия.
Но мужчина, рядом с которым она
неожиданно оказалась этим вечером, сумел приятно
удивить.
— Константин, — просто представился он
в ответ.
— Очень приятно, — произнесла Изольда
дежурно-вежливое, просто потому, что надо было что-то
сказать.
— Можно просто Костя.
Стало вдруг интересно, а сколько этому
Косте лет? Судя по всему, он был достаточно молод. Двадцать пять?
Тридцать? Вряд ли сорокалетний стал бы настаивать на «просто
Костя»... Хотя... кто их, этих Кость, знает... А если наоборот —
двадцать? Или того меньше?