Сейчас, вспоминая этот красочный эпизод моего детства, я,
конечно, осознаю, что мне тогда крупно повезло. Во-первых, парень
сам был не настолько опытен или испорчен, чтобы сразу перейти к
решительным действиям. Вначале он захотел договориться со мной
«по-хорошему». Во-вторых, эффектом неожиданности для него стала
первая же произнесенная мной испуганная фраза: «Дяденька, вы
чего?». Шестнадцатилетние, даже деревенские барышни изъяснялись
гораздо увереннее.В-третьих, в правой руке за длинные ремешки я
несла грозное оружие против насильников – бабушкины раритетные
босоножки с каблуками, которыми я на спор забивала небольшой
гвоздь. В итоге, парень пострадал больше меня. Я отделалась лишь
синяками на запястьях, а он – почти квадратной шишкой на лбу и
двумя сломанными ребрами. Откуда ж было знать неместному студенту,
что сразу за тропинкой, прикрытый буйной крапивой, начинался крутой
обрыв. Вот туда я его, почти контуженного и толкнула… Уже потом,
глядя на его распростертое внизу тело, меня охватил ужас. Мне
показалось, что он окончательно и бесповоротно мертв и это сделала
я! Сломя голову, я рванула домой и с порога начала блажить:
«Бабушка! Я его убила! Я убила человека!». Испуганная бабушка, в
это время мирно пившая чай с Катериной Ивановной, кое-как дозналась
у меня, что же такое произошло. В результате, уже через несколько
минут, женщины, несвойственным их возрасту галопом, неслись на
«место преступления»… За одним из поворотов они нос к носу
столкнулись с матерящимся «убиенным»…
Тем же вечером бабушка повела меня в жаркую, пропахшую травами
баньку и часа два «снимала стресс» тяжелым березовым веником. На
мой осторожный вопрос: «А, это поможет?», спокойно улыбнулась и
поцеловала в нос:
- Теперь ты под моей двойной защитой, но… кое-что сделать
все-таки следует.
А через два дня деревню с большим скандалом, устроенным с легкой
руки Катерины Ивановны, наконец-то покинули понурые студенты.
Правда, как раз перед тем, как за ними пришла бортовая машина, к
нам в дверь робко постучали… Бабушка открыла и демонстративно
громко произнесла:
- Ветвяна, это к тебе!
Я выглянула из комнаты, где с самого дня «боевого крещения»
сидела под домашним арестом и увидела своего недавнего обидчика.
Парень застыл в дверном проеме, отсвечивая густо смазанным лбом, и
смотрел в пол. Затем выдавил: