Дубком именовался конь рыжей масти с волшебно пушистыми
ресницами. Я протянула ему в смотровое окошко хлебную корку,
специально для этой цели прихваченную Абрамкой с кухни, и затаила
дыхание. Дубок понюхал мою руку и осторожно, одними губами, мягкими
и бархатистыми взял кусок:
- Ух, ты. Мне понравилось.
- А то! – усмехнулся мальчишка и двинул дальше по коридору,
продолжая рассказывать. – Тут все лошади хорошие, дорогие, но самая
красивая, конечно, Молния. На ней сам Его сиятельство ездит.
Только, характер у нее вредный. От нее даже эльф сбежал, который ей
косы плел.
- Эльф? – как можно равнодушнее, открыла я рот.
- Ну да. Они часто по конюшням обитаются… А вот здесь я живу, -
отступив в сторону и пропуская меня вперед, наконец, объявил он, а
потом внес поправку. – с Валеком.
Маленькая, чисто выметенная комната с одним небольшим оконцем,
вмещала в себя два топчана под старыми одеялами, стол с горой
мелкой древесной стружки на нем, и небольшую тумбочку, на которой в
коллекционном порядке были выставлены деревянные шахматные фигуры.
Я подошла поближе и взяла в руки одну из них - королеву.
- Это кто сделал? – спросила с удивлением.
Королева была выполнена мастерски, идеально симметричная и
гладкая, с дамской головкой и настолько выразительными чертами
лица, что улыбка ее имела ярко выраженный оттенок ехидства.
- Это моя работа, – с гордостью вскинул оцарапанный подбородок
Абрамка и я поняла, с какой целью мы, в первую очередь, пришли
именно сюда. Ему очень хотелось по-детски наивно, похвастаться
передо мной своим талантом.
- Так тебе учиться надо, чтобы еще лучше получалось. Хотя, по
мне, так и это уже шедевр, - продолжила я вертеть в руках Абрамкину
гордость.
- Может, когда и получится, – пожал плечами подросток. – В
Либряне есть хорошая столярная мастерская. Туда и подмастерьями не
всех берут. А мои фигурки Гильда их главному мастеру показывала,
когда в свои лавки любимые ездила.
- Ну и что? – заинтересованно отозвалась я.
Мальчик в ответ почесал затылок и вздохнул:
- Там сказали, пусть приезжает… Да только за обучение надо в год
платить по десять сребеней(1). А у меня таких денег никогда не
было… И не будет, – закончил он совсем уж грустно и присел на
крайний топчан.
Я подошла к нему и поцеловала в лохматую макушку. Чем еще можно
помочь, если у тебя самого судьба скрыта плотной завесой тумана.
Но, подросток поднял на меня свои глаза и улыбнулся совсем
по-взрослому: