Его ладонь поднимается выше и я не могу больше смотреть в яркие
голубые глаза. Но и остановить Дальского тоже не могу, чувствуя как
заходится пульс и прерывается дыхание, как только его ладонь
останавливается в миллиметре от подола платья.
Чёртов спор. Чёртов Крамель. Чёртов архив.
Я не верила, я честно держалась, я приводила миллион и ещё один
аргумент против, но так и не смогла побороть это предательское
чувство. Тягу, которая твердила одно.
Я хочу Александра Дальского.
За два месяца до
— Я увольняюсь.
Лист, с тёмным пятном от мажущего принтера в правом нижнем углу,
скользит по зеркальному столу и, подхваченный волной от включённого
кондиционера, отказывается тормозить на краю. Эффект испорчен.
Жаль.
— Что?
Голубой безразличный взгляд, тёмно-синий галстук, идеальный
костюм. Ненавижу!
— Я увольняюсь. — Искреннее, искрящееся, счастье не удаётся
сдержать даже пониманием того, что новую работу я так и не нашла. —
Мой рабочий день, последний в должности вашего секретаря,
закончится через сорок минут. Будут какие-то поручения?
— Почему меня не уведомили? — Голос под стать арктическим глазам
— вымораживает подчистую всё желание работать.
— Это мне неизвестно.
А вот сейчас я вру, не особо скрывая злорадство. Всё мне
известно. Спасибо Полине из кадров, она не хуже меня понимает, что
эта работа — ад. Да все в офисе это понимают.
— И две недели отработки…
— Заявление принято кадровой службой ровно четырнадцать суток
назад.
Какое же это удовольствие смотреть в глаза без сорока минут
бывшему начальнику и чувствовать себя правой! Впервые за пять
лет.
— Повышение зарплаты? — Никакого выражения в голубых глазах. Он
ещё не понимает, что это не поможет и начинает с привычных
аргументов.
— Не требуется.
Визит к начальнику затягивается и я переступаю с ноги на ногу,
пытаясь сделать это незаметно.
— Дополнительная неделя к отпуску?
А смысл, если половину прошлого я провела на работе?
Инна не знает телефон заместителя мэра — разберитесь. В четверг
совещание акционеров и Инна не справится — подстрахуйте. Инна не
может найти отчёт из бухгалтерии, который должен был быть на столе
ещё вчера — придите и помогите.
— Не интересует.
Александр Германович устало снимает очки, но меня этот его жест
всегда напрягал. Если в стильных прямоугольных очках он ещё мог
сойти за успешного управленца, то без них всё становилось слишком.
Слишком пронзительный взгляд. Слишком резкие черты лица. Слишком
арктический характер.