Понадобилось некоторое время, чтобы отлипнуть от стены. Дрожащей
рукой я потянулась к ручке и осторожно выглянула наружу. Комната
выходила в широкий просторный коридор. Красные ковровые дорожки,
узкие окна с витражами, каменная кладка и необычные светильники в
виде кристаллов больше ассоциировались с площадкой для съемок
фэнтези, чем с больницей.
Закрыв дверь, я вернулась в комнату и залезла под одеяло с
головой. Разум судорожно искал логическое объяснение происходящего
и счел, что мне попросту снится дурной сон. На самом деле сейчас
идет операция, и под действием наркоза неуемное воображение решило
устроить хозяйке экскурс в фантастические миры. Завтра я проснусь в
палате с Зинаидой и еще долго буду смеяться над глупыми видениями.
А досыпать гораздо удобнее в кровати, чем на полу.
Спустя какое-то время меня отвлек шум снаружи. Боясь открыть
глаза, я прислушивалась к женскому смеху и шагам в коридоре.
Возможно, у медсестер пересменка или пришло время кормить
пациентов? Головная боль немного утихла. Набравшись смелости, я
открыла единственный рабочий глаз и... скривилась. Чуда не
произошло, комната была та же.
— Нет, нет, нет, — простонала я, теряя надежду проснуться в
«нормальном» мире и в здравом уме.
Шанс, что у кое-кого поехала крыша, исключать не стоило. Теперь,
при более пристальном рассмотрении, я подметила некоторые
странности. В комнате царил бардак, словно недавно кто-то
перевернул все вверх дном. На столе лежала опрокинутая чернильница.
Краска залила поверхность, испачкав перьевую ручку и стопку чистых
листов. Из приоткрытого ящика торчали скомканные бумаги. На полу, с
обратной от кровати стороны, валялась шкатулка. Приблизившись, я ее
подняла. Внутри лежало незамысловатое украшение — серебряное
сердечко на цепочке. Помнится, в таких хранили фотографии близких
людей. Стараясь ничего не сломать, я аккуратно раскрыла створки
кулона. Догадка оказалась верна. Искусной рукой мастера с помощью
масла был нарисован миниатюрный женский портрет. Надпись на второй
половинке сердца гласила «Катарина Мэй».
На дне шкафа нашлось несколько скомканных невзрачных платьев и
винтажный кожаный чемодан. Я подошла к наглухо занавешенному окну,
осторожно, словно вор, выглянула из-за края гардин и задержала
дыхание от шока.
Огромный готический замок мрачным исполином вырастал на залитой
утренним солнцем лужайке. К нему со всех концов степенно стекались
люди в непривычных одеждах. Вычурные платья в пол, высокие
прически, сюртуки и даже мантии кричали о том, что я попала на
съемочную площадку. Вот только камеры с режиссером нигде не было
видно.