На верхней балке под низким совсем потолком маркером записан чей-то телефон с множеством нулей в конце.
– Это Саня президенту звонил, – пояснил Николай. – Хотел вопрос задать, че-то там про сельское хозяйство.
– Задал?
– Како там. Не пробьешься, – вздохнул Николай, как будто и сам по какой-то причине тревожил президента. – Сашка он, молодец. Хозяйство, гляди, какое держит. Дочерям обеим помогат.
– Ромка, сука, ты на хера трех депутатов съел? – донёсся до нас откуда-то голос. – И бабе еще голой низ отхватил.
Мы заглянули в дверь, там, в надышанном маленьком пространстве и косых лучах света из оконца стоял дядя Саша и белый с пятнами теленок. Он вдруг взметнул хвост, подкинул зад и стал носиться, взбрыкивая.
– Василич, – сказал Николай серьезно, – вон гляди, он твоих депутатов уже того, высрал.
Дядя Саша пнул лепешку в угол, обтер о солому башмак.
Затем он долго ловил гусака и гусыню, нежно, как породистых щенков, уложил их в картофельные мешки.
В проёме двери появилась жена.
Николай сразу вышел на воздух.
– Вот хочу к деду на драку отвезти.
– Тебе делать, что ли, больше нечего, – шикнула она, но всё равно было отчетливо слышно.
Дядя Саша не стал ничего возражать, он просто отнес гусей в багажник, завел двигатель, мы тронулись дальше.
Деревня Шишково вязла в сугробах. У заброшенного дома, где остов ржавого трактора занесло по самую крышу, мы свернули налево. Вышли, оставив в багажнике умолкших гусей. Ни души не было вокруг. Только у озера в тополях усердно пели синицы, как будто скоро что-то наступит, сбудется, произойдет.
В пахнущих баней сенях, мы обстучали подошвы ботинок от снега, вошли в дом. Прямо у порога стояла классическая русская печка с вылинявшими занавесками. Рядом с ней сидела беременная кошка и, покачиваясь, дремала. Дядя Саша обнялся с отцом, вставшим навстречу из-за стола. В руках у него были очки без дужек, на резинке, районная газета. Мы объяснил цель своего приезда.
– Это ж надо за каку вы даль ехали, – усмехнулся дед. – Да, Москва. Я был там один раз. Где-то году, кажется, в 63-м. Точно, в 63-м.
Деду Василию Васильевичу 81 год. И все эти годы он прожил в деревне, почти никуда не выезжая. Косил, пахал, тайком от государства гнал самогон и валял вручную валенки.
– Прежде гусей этих еще мой батя держал. Потом мы, дураки, с братом стали. Дрались и гусями, и так, ой, щас вспомнить. Теперь вот Сашка держит. Но спроси меня и его: зачем? Никто толком не скажет.