«Я знаю, на кого они охотятся, – сообразил Ной, – на Быстрицкого. Засекли грузовичок, пустили в дело перехватчики. Или нет. Не сходится. Не было бы по такому случаю циркуляра, просто прихлопнули бы его, как муху, если б отказался сдаться».
– Погоди-ка, – сказал Спиро. – Так ведь Роберт Корк… Как так, посмертно?
«Вот именно, – подумал Ной. – С чего это администрация решила списать меня в расход?» «Узнали, что я напал на «Ковчег, – подсказал Жнец. – Значит, Быстрицкий сдался, иначе откуда бы пронюхали безопасники?»
– Как, ты говорил, охранник назвал новую гадину? – спросил Жнец у Антониадиса.
– А-мга-дил, – с запинкой выговорил старик.
– Амальгадилл?
– Да, как-то так. Откуда ты знаешь? Это что, правда?
– Враньё. Послушай, Спиро, нам с тобой надо убираться отсюда как можно скорее. Началась охота, как бы в нас не пальнули.
– Патрульные? С чего они станут палить по «Ковчегу»?
– Кто их разберёт, – соврал Жнец. – Что-то не нравится мне, что они меня заочно похоронили.
– А! Вот почему тебя посмертно… Суки!
Старик вскочил.
«Зря я так. Не натворил бы он чего-нибудь со страху. Отчалит ещё без меня, а мне бы сначала послушать головоногую молитву».
– Спиро! Не суетись, не поднимай волну, – сказал Ной. – Слушай меня. Готовь яхту к отплытию, но без меня не открывай затворы. Жди.
– Как я их открою? Как открываются, я без понятия.
Спиро нервничает. Успокоить, решил Жнец.
– Слушай меня, – сказал он, выговаривая слова твёрдо. – Всё нормально, торопиться некуда. Спускайся в ахтеркамеру, готовь яхту, а когда приготовишь, тогда вот что: есть у тебя там жратва какая-нибудь?
– Что?
– Жрать очень хочется, – доверительно сообщил Ной. – Так есть или нет?
– Есть кое-что. Мерлуз я наловил, можно поджарить. Есть картошка, есть…
– Давай, жарь. Картошку и всё что есть поесть. А я тут закончу кое-какие дела и спущусь. Ты понял?
– Понял!
– Действуй, отец, – сказал Ной. Отцом назвал, чтобы подбодрить старца. Ишь, как он кинулся на полусогнутых. Папаша.
Жнец снова надел наушники. Теперь погружение в звуковую картину прошло без проблем, мозг Ноя быстро освоился, похвальная гибкость. На шумы можно не обращать внимания. Скрипит корпус «Ковчега», канат якорный шелестит в клюзе, гудит двигатель – пустое. «Хорошо я микрофоны поставил, Если закрыть глаза, кажется – там я, на дне. Канат, двигатель, корпус – далеко вверху за спиной. А здесь обычные утренние шумы, плески. Слышно, как подходит косяк мотыльков. Есть хочется. Скорей бы разделаться с заданием. А что будет после? Небытие. Опять задание. И снова небытие. До бесконечности».