— Так испугались, мы очень испугались… Голова отказывалась соображать, — ответила Василина.
— Хорошо, что вовремя нашли. Думаю, этой крупицы магии не хватило бы надолго. Ещё час и умерла бы ваша хозяйка.
— Хватило бы, я ещё и не так могу, — всё же подал голос странный сосед, сидящий на спине. — Перепутать меня с магией. Коновал, лошадей иди лечить!
— О, смотри-ка, а магия со мной не согласна. Какой хороший всплеск, — доктор радостно потёр руки и, наконец, отошёл от меня. — Переломы я срастил, влил свою магию, сделал временный мостик в жизненном канале. Если приживётся, то, значит, останетесь жить, госпожа Валери.
Страх сдавил горло. Что значит «если»? Нет, я не согласна, я хочу жить… Слова застряли в горле, на глаза накатили слёзы.
— Доктор, не расстраивайте мою хозяйку, она и так еле жива.
— Да, не подумал, — мужчина закрыл чемоданчик. — Это исцеление, зная вашу ситуацию, запишу в долг.
— Зачем? Вы к управляющему нашими делами загляните. Он всё же должен из наследства на лечение выделять. Пусть золото по приказу императора находится в руках управляющего, но лечение он обязан оплатить. Ещё бы на еду и одежду из него выбить. Совсем совесть потерял, — пожаловалась доктору женщина.
— Спасибо, голубушка, всенепременно загляну, — мужчина склонил голову и, не замечая жалоб Василины, продолжил: — Завтра опять ожидайте меня, проверю самочувствие нашей драгоценной Валери.
Женщина улыбнулась и присела в реверансе.
— А сейчас не откажите, любезный Виктор Никанорович, отобедайте в нашей столовой. Машка с Дашкой уже накрывают.
— Спасибо, Василина, не откажусь, — довольный доктор вышел за дверь.
Василина, улыбаясь, подошла ко мне, присела на стул, на котором недавно стоял докторский саквояж и, смотря мне прямо в глаза, спросила:
— А теперь, нечисть неизвестная, раз тебя подлечили, то рассказывай кто ты такая! И как попала в тело моей госпожи?
— Что?.. — но откуда она узнала? Перед моими глазами явственно заплясали языки ярко-красного костра, на который я, ой, как не хочу взойти. — Я не понимаю, Василина, о чём ты говоришь. Это же я, Валери, — и правда, после лечения говорилось легче, и боль совсем не чувствовалась.
— Всё ты понимаешь. Мертва ты была целый час, если не больше. И я Прошку послала за телегой, сказав, что ты еле дышишь, чтобы не пугать мальчонку, и обдумать, как нам с ним быть.