Не знаю, почему, а точнее, все же
уверен, что во всем виноваты проклятые грибы, я громко свистнул и
на гномьем языке крикнул ему:
– Стоять, бояться. Упасть,
отжаться.
Странно, но существо тут же
остановилось, замерло и повернулось ко мне.
– Великий? – просвистело
оно на странной смеси гномьего и неизвестного мне языка.
– Конечно, а ты сомневаешься,
червь? – Наглость – второе счастье, почему бы и не
попробовать.
Создание пискнуло и упало на колени,
ударившись лбом о пол.
– Простите, Великое Божество,
ничтожный Грых не вправе разговаривать с вами, это прерогатива
жреца.
– С жрецами разберемся
потом, – я насторожился, поскольку обычно от жреческого
сословия ничего хорошего не стоило ожидать в любом мире. –
Встань и расскажи мне, кто ты и где обитает твой народ.
Поскольку этот Грых продолжал
валяться, пришлось затрещиной вернуть его к реальности. Она реально
помогла, он восторженно уставился на меня своими маленькими черными
глазами без радужки и быстро затараторил. Оказалось, что он
кобольд, живет в селении, которое находится далеко отсюда, и
занимается грязной работой по вырубке и перетаскиванию грибов,
выращиваемых для еды. На мой вопрос, почему эти грибы не светятся и
такие огромные, он ничего не смог ответить по причине незнания.
– Ладно, пойдем в твое
селение, – принял решение я.
«А вдруг кроме грибов раздобуду еще
что‑нибудь пожрать. – Мысль о еде превалировала сейчас перед
всеми остальными. – Не могут же эти создания питаться одними
грибами, как я сейчас».
– Но, Великий, – затрепетал
он, – если я не принесу груз, меня накажут!
Очередная затрещина привела его в
чувство.
– Споришь с Великим? –
удивился я.
Грых быстро помахал своими локаторами
и вприпрыжку засеменил в сторону, противоположную той, откуда я
пришел. Плантации грибов были огромными, и вскоре мы стали
встречать все больше и больше кобольдов, которые рубили гигантские
грибы каменными топорами, разрубали их на куски и складывали в
волокуши. Едва завидев нас, они бросали работу, а когда мой
сопровождающий быстро верещал о возвращении Великого, они падали на
колени и прижимали голову к полу. Мы шли дальше, но краем глаза я
видел, что они поднимались и, бросая работу, следовали за нами.
Пройдя грибные плантации, мы подошли
к туннелю, прорытому явно ручным трудом, а не тем странным
способом, что я видел раньше. Если в предыдущих туннелях порода
была словно проплавлена до спекшейся корки, то тут стены и потолок
носили следы ручной работы примитивными инструментами, к тому же
каменные подпорки, которые укрепляли потолок, наводили на мысль о
том, что можно будет заставить аборигенов прорыть мне выход на
поверхность.