Они оба не раз задавали друг другу эти вопросы. Еще совсем детьми они прибегали друг к другу в спальни и устраивались на одной кровати. Эмма однажды представила, как переплетаются их сны, когда они засыпают вместе, делясь частицами своего мира сновидений. Отчасти поэтому Эмме и нравилось, что у нее есть парабатай: ведь парабатаи в некотором смысле никогда не оставались одни. Засыпая и просыпаясь, сражаясь и отдыхая после битвы, ты понимал, что кто-то всегда рядом, что есть человек, который предан твоей жизни, твоим надеждам, твоему счастью, который готов поддержать тебя всегда и везде.
Джулиан подвинулся и пробормотал в подушку:
– Оставайся.
Эмма залезла под одеяло. Извиваясь всем телом, Джулиан отполз еще дальше. Эмма скользнула на нагретое им место, где пахло гвоздикой и мылом.
Она все еще дрожала. Подвинувшись ближе к другу, она почувствовала тепло его тела. Джулиан спал на спине, закинув одну руку за голову и положив вторую на живот. Браслеты у него на запястьях поблескивали в лунном свете. Он посмотрел на Эмму – он явно заметил, что она подвинулась к нему, – а затем как будто нарочно закрыл вдруг вспыхнувшие в темноте глаза, и черные ресницы легли ему на щеки.
Его дыхание вскоре выровнялось. Он заснул, но к Эмме сон не приходил, и она смотрела на Джулиана, наблюдая, как размеренно вздымается и опускается его грудь.
Они не касались друг друга. Они вообще редко касались друг друга во сне. В детстве они каждый раз устраивали настоящую битву за одеяла и разделяли кровать книгами, чтобы сразу видеть, кто залезал на чужую сторону. Теперь они научились сосуществовать мирно, но между ними все равно всегда оставалось расстояние, равное ширине книги, – этакая дань прошлому.
Эмма слышала шум океанского прибоя вдали, и у нее перед глазами снова и снова поднималась зеленая волна из кошмарного сна. Но все это казалось ужасно далеким: тихое дыхание парабатая заглушало даже самые жуткие звуки.
Когда-нибудь у Эммы появится муж, а у Джулиана – жена, и они больше не смогут залезать в кровати друг к другу. Настанет конец их полночным беседам. Они по-прежнему будут близки, но эта близость станет совсем иной. И Эмме придется научиться жить с этим.
Когда-нибудь. Но не сейчас.
Когда Эмма проснулась, Джулиана уже не было рядом.
Она медленно села. Утро было в разгаре, и комнату заливал золотисто-розовый свет – обычно Эмма поднималась гораздо раньше. Темно-синяя простыня Джулиана и одеяло были скомканы в ногах. Положив руку на его подушку, Эмма почувствовала тепло – должно быть, Джулиан только что ушел.