— Так эт… ежель полыхнеть?
— Будете работать, тогда и не полыхнеть. Что меня видел —
забудь. Так оно спокойней будет. Ясно?
И когда спустя семь дней в гостином доме появится гонец с
печатью и бумагой, в которой будет изложено, что Высокий Совет
разыскивает мормэра Урфина Дохерти по обвинению в измене и
покушении на жизнь лорда-протектора, Завихряй совет вспомнит.
Он гонца накормит, напоит и теплую бабу подсунет, которая обо
всем и выспросит подробненько. А на следующий день выпроводит на
тракт, пожелавши удачи. Конечно, награда за поимку государственного
преступника обещана немалая и шевельнется в душе жадность, да
только Завихряй ее удавит. К деньгам? Нет, длинный язык к петле
приведет. Если не стража вздернет, чтоб не делиться, то лэрд
отыщет… или другие. Говорливых нигде не любят.
Потому и будет Завихряй молчать.
И человека с серой сумой, набитой бумагами, встретит как
дорогого гостя… и не удивится внезапному того исчезновению из
надежной, запертой комнаты. В жизни всякое бывает.
День второй.
От первого отличается мало. Разве что с визитом к нашей
светлости никто не стремится. Ультиматум озвучен и переговоры
возобновятся лишь тогда, когда наша светлость изъявит желание
ультиматум принять.
А она не изъявит.
Фаворитка, значит?
Титул. Положение. И содержание за счет бюджета?
Свобода действий.
В установленных Советом рамках.
Они и вправду думают, что я соглашусь?
Новости приносит Сержант. Они неутешительны.
Совет большинством голосов принял резолюцию о введении особого
положения и передаче власти Совету. Дару надлежит подчиниться и
сложить оружие. Передать нашу светлость под опеку Совета.
— Гарнизон колеблется. — Сержант не имеет привычки расхаживать,
напротив, он двигается мало, словно экономя силы. Знаю, что за
последние двое суток он не спал и спать не собирается.
И не из-за занятости.
— Городская стража не подчиняется Совету, а гильдии на нашей
стороне. Пока. Они не настолько хорошо знакомы со мной, чтобы
доверять.
— Мы должны выйти к людям. — Я все еще остаюсь при своем мнении,
на которое, впрочем, Сержанту глубоко наплевать. — Я должна.
Только за пределы комнат меня не выпустят.
Кривая башня — та же тюрьма. И люди Сержанта имеют четкие
инструкции. Я могу кричать, плакать, требовать, биться головой о
стену… полагаю, добьюсь лишь того, что меня спеленают для пущей
сохранности.