Я упала на траву и рассмеялась: так смешно медведь
ойкнул. Встала, отряхнула платье и, выпрямившись, столкнулась нос к носу с
медвежьей мордой.
– Это что такое было?
– Медвежий душ! – с гордостью ответила я. – Сам же
говорил, что тебе жарко. Так полегче?
Медведь зажмурился и завилял мордой из стороны в
сторону, как собака хвостом. А затем замер и спросил:
– А ещё раз можешь?!
– Могу.
Я повторила магическое действо. Мелкая водная
взвесь прошила мех насквозь, даря медведю долгожданную прохладу и свежесть.
– Ур-р! – заревел он.
Закатил глаза от удовольствия и повалился
навзничь. Потёрся загривком о траву, забавно болтая в воздухе всеми четырьмя
лапами. Я снова засмеялась. Медведь поднял морду и посмотрел на меня. Довольный
и спокойный – первый раз такой взгляд у Бориса вижу. И ещё впервые заметила,
что глаза у его медведя такие же, как и у него: карие, с чуть заметной зеленью
по краям.
Медведь раскрыл пасть, но не хотел меня приструнить.
Высунул язык и шумно задышал, довольно жмурясь.
– Ещё? – хохоча, спросила я.
Медведь снова уркнул и закатался по земле,
переваливаясь с боку на бок. Лапы снова болтались в воздухе. Потешно.
В третий раз я придержала водные потоки, чтобы они
прошли сквозь шерсть медведя не спеша. Борис фыркал и встряхивался, как собака
после купания. Эх, на речку бы.
Кажется, Борис подумал о том же. Он переждал мою
волжбу, обернулся и предложил:
– А пошли завтра на речку? – И сам испугался своих
слов. – Ну, я хотел сказать… – начал он, опустил морду и невнятно пробурчал
что-то под нос.
– А почему не сегодня? – спросила я, подходя к
нему ближе.
– Сначала учёба! – сказал Борис, снова становясь
серьёзным. Прижался брюхом к земле и поторопил: – Залезай.
А я рассмеялась.
– Куда, Борь? Ты видел, где у тебя седло
болтается?
Медведь завертел мордой. Седло, сорванное с места
кувырканиями в траве, висело у него на пояснице, вверх креплениями.
– Поправляй, – сказал он, возвращаясь к своему
привычному ворчащему тону.
Однако, бодрящий душ сделал своё дело. Борис, хоть
и ворчал, но делал это совсем не злобно. Скорее по привычке. Он дождался, пока
я верну седло на место и помог взобраться.
– Ну, Настенька, держись! – рявкнул он и стал
набирать скорость, переходя с шага на бег, а дальше на рысь.
Шкура медведя заходила ходуном, я вцепилась в
упряжь и сосредоточилась на том, чтобы не выпасть из седла. Путь обратно к лагерю
занял втрое меньше времени. Уже видны были первые палатки.