Гости состояли в основном из местной знати и к ней «примазавшихся».
– Вот такая элита?!! – подумал Локки, глядя на собравшихся участников бала.
Большинство сенаторов вопросов к себе не вызывало, а вот вторые?!! Они возомнившие себя, не зная кем – за счет неслыханно, свалившихся богатств, выставляли себя на показ, кичась своим достатком. Источник состояния, которых ломал голову первым. Сенаторы пытались их «у щучить» и «прищучить», но, растущие достояния «вторых» прибывали и прибывали, не смотря на принимаемые в Сенате повышенные ставки налогов. Капиталы новоиспечённых толстосумов росли, а казна не так, чтобы уж и преумножались. Бюджета не хватало, и дефицит его рос катастрофически. Но, не смотря на это, первые не теряли надежды обуздать взорвавшихся богатеев.
Локки и Хальв стояли среди всеобщей толпы. Конунг, разбуженный раньше времени и, еще не проспавшийся, хмурил брови, глаза его неприкаянно прыгали с одного предмета на другой, не имея ни какой мысли – даже, хотя бы, хоть какой—то – маломальской…
Морщинистая, размалеванная и увешанная драгоценностями молодящаяся старуха в богатой одежде с красными, воспаленными глазами и жуткой, бледной кожей на шее и за ушами, жеманясь, что-то объясняла Хальву, имея к нему явный интерес. Лицо ее было умазано румянами и пудрой и от того казалось чрезмерно загорелым.
– Господа!!! – призвал зычный голос препозита, акустика зала была спроектирована таким образом, что слово произнесённое не могло не остаться не услышанным.
Разом, тысячи пытливых взоров, обратили свое внимание на балкон и, затаив дыхание стали ждать. Все замерли и, лишь по еле заметному шевелению, было видно, что это не монументы, а изваяния живые. На балкон, один за другим, по мере представления, должны были выйти: император Феодосий и императрица Евдокия, гостья августа Галла Плацидия и дети.
Вот уже два года, овдовевшая Галла Плацидия, мирно жила при дворе в Риме, не вмешиваясь в дела государства, но по старой дружбе к ней заявились представители вестготов, и втянули ее в авантюру – по отстранению брата от власти. Гонорий, узнав об этом – негодовал, но, сдержал свою эксцентричность – он продолжал любить ее.
– Надо, что—то делать? – рассудил западный император. Он опасался своего гнева. – Может выслать её подальше от двора?.. Боюсь, иначе не избежать беды?!!