Заглянув в провал крыши, Шурка тут же обнаружил друга. Тот, покрытый с головы до ног чердачной пылью, сидел на целой россыпи ссохшегося от старости гороха.
– Мягкая посадка, – сообщил Лера, прикрывая ладонью ухо. – Прямо на горох плюхнулся.
Между его пальцами нечто алело.
– А это что?
– Черепицей бабахнуло.
Лера отнял руку, и Шурка увидел кровь. Последующие его действия по своей стремительности напоминали просмотр фильма в ускоренном режиме. Как и что он делал, Шурка потом и вспомнить не мог. В один приём он стащил друга вниз, усадил на багажник велосипеда и повёз к себе домой.
Лера ехал, держа на коленях полную сумку гороха, нарочно свесив голову долу, как в сказках о богатырях. И не без гордости наблюдал, как с его виска на асфальт одна за другой падают крупные капли крови. Он даже песенку по этому поводу стал тихонько мурлыкать.
– Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой земле, – выводил он, воображая себя былинным героем.
Дома Шурка щедро залил ему рану йодом и перевязал бинтом. На бинте тотчас проступило пятно. Придирчиво осмотрев в зеркале сочетание своей физиономии с повязкой, Лера остался доволен собственным героическим видом.
Остаток дня друзья провели на летней кухне под бормотание кипящего в ведре гороха. А в сумерках, чтобы никто не выследил, снесли полведра распаренной подкормки к Панскому пруду. Горох вывалили в воду возле огромной плоской базальтовой плиты, прозванной рыбаками Блин-камнем.
– Самое классное место, – заключил Лера.
Выход наметили на три часа утра, чтобы поспеть к пруду с первыми лучами солнца. Ночь решили провести всё на той же летней кухне. Шурка принёс большое ватное одеяло и бросил его на старую продавленную кровать.
Не раздеваясь, друзья улеглись спать и вдруг вспомнили, что разбудить их некому. Будильника нет, а Елена Михайловна давно закрылась в доме и спит.
– Сами не проснёмся, – расстроился Лера.
– Тогда лучше вообще не ложиться, – заключил Шурка.
– А что делать?
Шурка подумал малость и скрылся во второй половине кухни, где стояла газовая плита, умывальник и огромная печь.
– Вот, – сунул он Лере тонюсенькую книгу.
– Гоголь, – прочитал тот. – Вий.
– Ну и что? – не понял Лера. – Это же классика.
– Конечно, классика! – радостно подтвердил Шурка. – Но там такое страшное, ты в жизни не заснёшь.