, выскочив из лощины, ударили с саблями, кинжалами и с криком на правую сторону каре. Ворвались в середину, смяли полки Муромский, 4-й Гренадёрский и Бутырский, заставили их бежать. Увидев смятение, неустрашимый наш Румянцев поскакал к бегущим, вскричал: «Стой, ребята!».
Марьян Астафьевич вскинул правую руку с растопыренной пятернёй и стал похож на седовласую Родину-мать, которую Шурка видел на плакате времён Великой Отечественной войны. Глаза отставного подпоручика горели безумным огнём, и Шурка вдруг представил, как фельдмаршал Румянцев под пулями и ядрами преградил путь отступающей в панике пехоте.
– Голос героя в один миг отозвался в сердцах воинов, – продолжал с пафосом помещик. – Россияне остановились, устроились. Смоленский наш полк отразил янычар. Каре Племянникова сдвинуло ряды и с криком «Да здравствует Екатерина!» устремилось вперёд. Через тройные рвы мы взлетели в укрепления. Визирь, устрашённый поражением янычар, составлявших лучших его воинов, обратился в бегство. Спасаясь от наших штыков, турки гибли в Дунае толпами…
Переверзев перевёл дух и заключил торжественно: – Войско русское приветствовало мужественного предводителя своего с победою, восклицая: «Ты прямой солдат!»
Весь турецкий лагерь, сто сорок орудий, шестьдесят знамён, множество снарядов и две тысячи пленных достались нам в награду. Неприятеля полегло до сорока тысяч, а наш урон ранеными и убитыми не превысил тысячи человек. Вот где была славная виктория!
Смахнув набежавшую слезу, отставной подпоручик как-то разом весь сник. Посмотрел на груду карт под столом, на пустые бутылки, потом на иноземного графа Леркендорфа и словно очнулся.
– Я оставлю вас, господа, – сказал тихо и тут же вышел.
Как только друзья остались одни, Лера отставил бокал с непочатым шампанским, вышел на центр залы и, передразнивая помещика, подбоченился.
– Переверзев мне абсолютно всё в карты проиграл, – обвёл он рукой вокруг себя, – и усадьбу, и земли, и деревни, и крестьян, которые в них живут. Могу хоть сейчас твою Варю на все четыре стороны отпустить. Теперь я здесь хозяин.
– Ну, это мы ещё посмотрим, – окинул его недобрым взглядом Шурка и поспешил прочь из гостиной.
Захарьеву показалось, что помещик спустился на первый этаж, и он бросился вниз. Сбежал с лестницы и прислушался. Тишина, только из-за неплотно прикрытой двери девичьей доносились всхлипывания. Шурка подошёл ближе и услышал прелюбопытный разговор.