— Зато она позволяет мне находиться рядом с моим
имератором везде, где он мне прикажет.
— О чем и речь, Марцела. Ты не можешь служить двум господам,
потому я освобождаю тебя от служения мне. — Летта перевела взгляд
на императора, с удовольствием наблюдавшего за скандальной
ситуацией. — Рядом со мной должна находиться одна из моих верных
фрейлин. Леди Исабель...
— Исключено, — веско, как ледяной глыбой, придавил владыка
Севера. — Этикет соблюден, мы не наедине. Все прочие могут
отправляться к темным. Это в ваших же интересах, моя дорогая
невеста, лишние свидетели нам не нужны.
И что-то такое было в его взгляде, мазнувшем по ее лицу и груди,
что Летта мгновенно вспомнила увиденный в магическом зерцале
поцелуй и соотнесла с визитом наложницы. Если зеркало сломано, то…
Неужели он зайдет так далеко в попытках ее унизить, что проведет
проклятый урок наглядно?
— Тогда… — голос девушки все-таки дрогнул, — тогда со мной
останется эйхо.
Алэр поморщился, но уступил.
Последним выходил Яррен, и едва за ним, бросившим напоследок
обеспокоенный взгляд, закрылась дверь, Виолетта заявила:
— В чем бы ни заключался урок, ваша многоликость, прошу вас не
осквернять мои покои. Само присутствие вашей наложницы здесь —
оскорбление после того, как я дала ей отставку. Она должна
немедленно уйти.
Алэр насмешливо вздернул бровь, словно поражался дерзости юной
невесты. С той же насмешкой взглянул на Марцелу, взиравшую на
бывшую госпожу с враждебностью и превосходством, а потом его взгляд
упал на эйхо, не отводившую глаз от его рыжеволосой игрушки. Эйхо
не способны говорить, но отлично чувствуют чужие эмоции, и они ей
не нравились. Так не нравились, что драконочка замерла сжатой
пружиной, готовой взметнуться и вцепиться в горло обидчице.
Крови Алэр не хотел. Не сейчас.
— Марцела, выйди, — приказал он.
— Но…
— Ты забываешься, — подчеркнуто ровно напомнил император.
— Простите, господин. Простите!
К изумлению Летты рыжеволосая предательница рухнула на колени
перед мужчиной и, осторожно взяв обеими руками протянутую ей
ладонь, исступленно поцеловала.
«Как быстро он ее сломал, — ужаснулась принцесса. — Он и меня
так же ломает. Добивается рабской покорности. Не в этом ли
заключается его урок?»
— Простите, мой господин! — лепетала Марцела между поцелуями. И
лишь получив благосклонный кивок императора, избавила Летту от
своего присутствия.