– Спасибо, – взяла я листок и
уставилась в ожидании на Его Светлость.
– Благодарю за помощь, – заговорил
тот и вытащил из кожаного кошеля аж по целому золотому на каждого
мага. Да уж, травницам и близко столько не платят. – Думаю, вам не
нужно объяснять про конфиденциальность и неразглашение.
– Ну конечно! О чем речь! – горячо
заверили целители и, кланяясь практически в пояс и пятясь к двери,
что выглядело особо нелепо со стороны пожилого, покинули нашу
комнату.
– И вам спасибо, – вслух прохрипела я
лорду-канцлеру, прижимая наконец одеяло к груди.
Вчерашние мысли о разности наших
положений никуда не ушли, а молчаливая, грубоватая забота,
проявляемая Его Светлостью в самые нужные моменты, лишь
подбрасывала поленьев в костер моего смятения. С одной стороны
лорд-канцлер вел себя грубо и бесцеремонно, не заботясь о чувствах
или мнении окружающих, а с другой – он успел показать себя надежным
человеком, способным решить проблему любой сложности, не дожидаясь,
пока его об этом попросят.
Неведомые до этого момента чувства
обуревали меня. В своей жизни я, конечно, чувствовала заботу мамы и
бабушки, да и Ильда в меру сил за мной приглядывает и помогает, но
то – вещи, дающиеся каждому просто так, по праву рождения, а в
случае с Ильдой – глубокая благодарность, со временем перешедшая в
настоящую дружбу! И вот оказалось, что получать заботу от мужчины –
это совсем другое! Никогда еще внутри меня не клокотало столько
чистой признательности и боли от того, что я попросту не могу ее
выразить. Вовсе не потому, что язык не поворачивается сказать
доброе слово Его Светлости. Нет. После всего, что с нами произошло,
я была абсолютно уверена: от слов, не имеющих прямого отношения к
делу, он отмахнется, как от надоедливого слепня. Так стоит ли
приставать к человеку с тем, что ему совсем не интересно и даже
больше – отвлекает от первостепенной задачи? Мой ответ был
однозначным – нет. Не нужна ему моя благодарность и щенячий
восторг. Уверена, подобных восторженных воздыхательниц у Его
Светлости не мало.
Но как быть с тем непонятным
сплетением чувств, что распирали изнутри, и чуть ли не физической
болью от невозможности их выплеснуть на человека, которому это
совершенно не нужно? Не набрасываться же на лорда-канцлера с
искренними и крепкими объятиями, в самом деле, как я когда-то это
делала с близкими мне людьми. Это горькое бессилие от того, что
самую чистую и горячую благодарность в моей жизни приходится
держать в себе, свербело внутри и практически сводило с ума, а
уверенности в том, что Его Светлости нужна моя простосердечная
признательность, совсем не было. Скорее наоборот – убежденность в
том, что высокому лорду плевать на светлые чувства какой-то там
девчонки из леса, больно ранила своей закономерностью.
Пробудившиеся внезапно, ещё неясные чувства к в сущности чужому,
незнакомому мужчине мучили, требовали внимания и оставляли только
одно желание – разобраться в себе и разложить их все по
полочкам.