Похоже, мертвяки напали на нас во
время похода.
Взваливаю рюкзак на спину. Руки сами
застегивают пояс, привычно поправляют ремни. Дед наблюдает за мной,
опустив меч. Справившись с креплениями, поднимаю мачете. И лишь
после этого старик надевает свой рюкзак, предварительно убрав
катану в ножны. Выглядит это, как в самурайских фильмах Такеши
Китано. Взмах — и клинок очищается от крови. Неспешное вкладывание
в ножны — кожаные, с красивой оплеткой и тиснением. И лишь после
этого дед укладывает оружие в траву. Щелчки застегивающихся
карабинов.
Мычание из кустов.
Дед подбрасывает носком ботинка
ножны, перехватывает их левой рукой, резко извлекает меч и
смещается в сторону. Кажется, вес рюкзака его нисколько не смущает.
Размашистая восьмерка — и ходячий труп разваливается на четыре
части.
Ловко орудует железками мой
родственник.
Теперь у меня есть время
присмотреться к старику получше. Как я уже сказал, это худосочный
старикашка, которого легко недооценить. Откуда силы берутся —
непонятно. Рубашка цвета хаки отдаленно напоминает гимнастерку.
Широкие штаны на завязках. Обувь смахивает на мокасины, но это не
точно. Лицо моего спутника скрывается под широкополой соломенной
шляпой. Прямо странствующий самурай, а не дед. Возраст, кстати, я
не берусь определить. Лицо азиатское, но это может быть и бурят, и
казах, и кто угодно.
Мы разговариваем по-русски.
И всё же, эта версия русского
кажется мне искаженной. Ударения ставятся не всегда адекватно,
произношение... даже не знаю, как объяснить. Словно язык морфировал
на протяжении нескольких десятилетий, но не катастрофично.
— Говорил — не ходи без меня, —
ворчит старик, привычным жестом вкладывая меч в ножны. — Леса тут
дикие. Неизведанные.
Я начинаю кое-что припоминать.
Моя прошлая жизнь кажется волшебным
сном — несбыточным и недостижимым. Уютная квартира, ванна, горячая
вода. Гипермаркеты, доставка пиццы. Онлайн-магазины. Это как
инопланетная культура. ЗДЕСЬ нет попаданца Леонида Ивашкевича, есть
опальный боярич Платон Верский.
Стоп.
Какой, к херам собачьим, боярич?
Мы же не в Москве при Иване Грозном.
Здрав будь, боярин, и всё такое. Это же двадцать первый век... или
нет? Бешеный Енотик забросил меня в лесную мясорубку, ничего толком
не рассказав.
Итак, я — Платон Верский.
Мне семнадцать, я брожу по глухим
чащам средней полосы России со своим престарелым родственником,
смахивающим на персонажа «Слепой ярости». У меня есть мачете, я
даже умею им пользоваться. Но я, судя по всему, не звезда
гонконгских боевиков.