Мой род оказался втянутым в клановую
войну.
Это всё, что я знаю.
Родители, братья и сестры, все, кого
я знал, — мертвы. В полис Визбург нельзя возвращаться. Как и в
Умгард. Кроме того, по моему следу пустили убийц, так что мы
вынуждены держаться подальше от крупных поселков и торговых
трактов. Я больше нигде не учусь. Мой удел — Пустошь.
Судя по воспоминаниям Платона, я
сморозил какую-то глупость. Решил в одиночку прогуляться по лесу к
заброшенному городку. Чудом не нарвался на мародеров, а вот уйти от
небольшого стада зомби не смог. Даже не стада, а группировки.
Счастье, что дед почуял неладное и последовал за мной. До этого мы
три недели провели в лесной хижине без света, газа и электричества.
Питались грибами и ягодами, расставляли силки на птиц. Удили рыбу в
небольшой речушке. Я учился работать с мачете и боевым ножом. Не
очень успешно. Старик всё время ворчит. Мол, век у него недолог, а
я толком не умею за себя постоять. Это правда. Платон Верский —
позор своего рода. Рожденный силовиком, не умеющий накапливать
пси-энергию, не освоивший фамильные боевые техники. Никто и
ничто.
— Какой у нас план? — спрашиваю
я.
За прошедшие два года я понял, что
единственный способ переключить старика на позитивный лад —
обсуждение конкретных вопросов.
— Ищем новое убежище, — нехотя
ответил дед.
— А старое чем не годится?
— Ты видел наших соседей, — дед
ткнул большим пальцем за спину. — Они тебе понравились?
— Не очень.
— Мне тоже.
Сейчас разгар лета и путешествовать
удобно. Если не идет дождь. А дожди в этих местах, по словам деда,
начинаются в июле. Осень и зиму мы стараемся проводить в
заброшенных коттеджных поселках. Выбираем добротные дома — каменные
или печатные. Автономные. С дровяной печью, теплыми
стенами, не протекающей крышей. Отыскать нечто подобное — большая
удача. Человеческое жилье, если за ним не присматривать, постепенно
разрушается.
Путешествуем пешком.
В мире почти не осталось бензина,
так что автомобилями пользуются единицы. Кочевники переходят на
лошадей и собачьи упряжки. За два года нам повезло лишь однажды —
на какой-то богом забытой даче мы напоролись на два композитных
велосипеда. Такие штуки не ржавеют, но колеса приходится
подкачивать. Мы проездили на этих великах до самой зимы, а после
выпадения снега их пришлось бросить. И встать на самодельные лыжи,
которые дед выпилил из листов, напоминающих фанеру.