Целую
неделю Бабаня лежала в больнице и смотрела в окно на серое хмурое небо,
рыдающее проливным дождём. И птицы попрятали клювы в задницы – мокро же! Зато
сегодня им весело – лето вернулось! А только Бабане, лежащей в гробу, уже пофиг
на эту свистопляску. А копачам пофиг на Бабаню – они изрядно вспотели и теперь
с нецензурным выражением на рожах нетерпеливо подгоняют: «Давайте, прощайтесь
уже!» Вон, их главный, Геракл засушенный, уже лопатой поигрывает.
А ну, дядя, врежь-ка
вон той бабке по загривку, она у меня уже давно на ласку напрашивается.
Прощаться
никто не торопится – не наговорились ещё, не всех обмусолили. У-у, стервятники!
Сейчас ещё и жрать пойдут на халяву. Но сперва горячие новости! Острые
любопытные взгляды сосредоточились на моей мамочке, горестно понурившей голову.
И зашуршали ядовитые шепотки. Вот же тварюги говнодушные! Так хочется выхватить
у копача лопату и каждой твари по тупой брехливой харе – на-ка!
Марь
Васильна, моя бывшая училка, неожиданно дёрнулась, как будто ей и правда
прилетело, оглянулась и уставилась на меня злым взглядом. И остальные тут же
выкатили свои бельма. Сейчас бы закурить, чтобы у этих куриц клювы
поотваливались, но Бабаня очень не одобряла это дело, и пусть она уже ничего не
видит, почему-то я чувствую – сейчас не надо. А я всегда себе доверяю. Поэтому
я приветственно подмигнула любопытствующей публике и кивнула – что, мол, надо?
У нас тут похороны, а не смотрины! Все клуши, как по команде, отвернулись, но
школьная директриса оказалась самой отважной и двинулась ко мне. Ну, давай-давай…
–
Айя, ты почему опоздала? – шипит таким строгим тоном, будто имеет право
предъявлять мне претензии.
–
Машина не завелась, – смотрю на неё с вызовом. Что-то ещё?
–
Ты что, приехала на машине?
Я
закатила глаза.
–
Я же говорю – не завелась у меня ещё машина. Мне так-то шестнадцать, Вы не
забыли?
–
Ты совсем не меняешься, Скрипка! Хоть бы платок чёрный надела, бабушку ведь
хоронишь.
–
Пф-ф! А это чем-то ей поможет? – я киваю в сторону гроба. – Пообещайте мне, что
Бабаня встанет из этого ящика – так я хоть ночной горшок на голову напялю!
–
Ничего святого, – она сокрушённо качает головой. – И выглядишь, как… прости,
господи!
–
Убедили, Ирин Санна, на Ваши похороны я прибуду вовремя и вся в чёрном. Обещаю.