***
Ужин был отличным: горячие щи, пирог с рыбой и душистый чай с клюквой. Алла так объелась, что чуть не заснула за столом, но вовремя вспомнила, что надо на какое-то там собрание. Она оделась и дошла до коттеджа, ловя языком снежинки. Внутри он казался дворцом, отделанным мрамором и малахитом. Странно было видеть такой дворец в глуши за городом. Слева в три ряда были густо навешаны шубы и куртки, туда Алла и пристроила своё пальтишко. Прислушалась. Голоса людей шли из центрального входа под лестницей. Туда она и направилась. И теперь Алла сидела в самом последнего ряду длинного зала, уставленного мягкими бордовыми креслами – почти как в театре, только бельэтажа нет и софитов. На круглой сцене – микрофон и слева деревянная кафедра из тёмного дорогого дерева. Натоплено было так, что хотелось что-нибудь снять, но под свитшотом ничего, кроме лифчика, не было.Постепенно, одна за одной, входили женщины и занимали места, постукивая откидными сиденьями. Но что странно – не шушукались, как обычные зрители в кино, шуршали только юбками – благопристойно, старомодно. Когда зал набился почти целиком, зазвучал какой-то хорал – конечно, красивый, но Аллу накрыл смех. Вспомнилась помощница матери-настоятельницы из монастыря Аграфена, которая орала по любому поводу, вещами кидалась, могла и подзатыльник послушницам отвесить. А на заутрене на коленях подвывала молитву с благостным личиком и сложенными ладонями.– Пение смешное? – спросил мужской голос рядом. Алла вздрогнула и увидела справа от себя мужика в чёрном пиджаке и водолазке изумрудного оттенка. Да нет, даже мужчину. Он сидел в кресле рядом и, видимо, уже несколько минут наблюдал за ней. Больше всего её удивили его волосы – тёмные, густые, хотя мужику далеко не двадцать, может, даже за тридцать. Глаза под чёрной копной зеленели яркие, ясные; смотрели с любопытством.– Рената мне сказала, что здесь только женщины, — растерялась она.– Так и есть. В основном, – он улыбнулся. – Я здесь так, по части души.– А здесь, что, секта какая-то? – она хихикнула с заговорщическим видом.Только лицо незнакомца вдруг вытянулось, улыбка увяла. А от сцены раздался голос Ренаты:– Поприветствуем нашего лидера!Алла с ужасом смотрела, как в грохоте аплодисментов мужчина поднялся и направился вдоль рядов к сцене. Поднявшись, он изменился ещё больше: челюсть закаменела, глаза засверкали (было видно даже с задних рядов). Рената спустилась в зал, и аплодисменты стихли. Слышно было только, как чуть фонит микрофон.– Сёстры и братья мои! – воззвал духовный лидер, и Алла крепче стиснула коленки: глубокий голос волной прошёл по телу. – Дорогие друзья! Дела наши растут и процветают день ото дня. Богатство наше множится. Но не только деньги… но и богатство душ наших! И всё благодаря нашей работе! Спасибо! Спасибо вам!Зал грянул аплодисментами, как в каком-нибудь старом советском кино. Женщины искренне улыбались, радостно переглядывались. Мужчины кивали.– Я зачитаю вам, насколько мы выросли, – лидер достал из кармана пиджака листок и развернул. – Прирост за декабрь – шестьдесят процентов! Шестьдесят! И это в декабрь, а в январе у нас будет два новых заказчика! Я уже заключил договоры и теперь дело только за нами!Женщины взорвались аплодисментами. Теперь они кричали, победно потрясая кулаками. Лидер смотрел в зал и тоже хлопал – хлопал им. Затем поднял руку – и зал моментально смолк.– У нас открылся ещё один филиал, и мы планируем в феврале запустить ещё два. И мы сможем! Мы – не какие-то там «Братья и сёстры» (в зале раздались презрительные смешки), мы рассчитываем только на себя! Мы меняем свою жить к лучшему. Мы живём так, как достойны жить!Он говорил ещё о новых достижениях, и Алла понимала: все, кто сидят в зале – одна дружная семья, никто не отлынивал от собрания, никто не играл в телефоне и не ковырял в носу. Им реально было интересно, и, кажется, они тоже тащились от низкого вибрирующего голоса их лидера. Он играл на нервах, как на клавишах: заставлял, то замереть в неясном предвкушении, то тяжело дышать с бешеным сердцебиением. У мужика явно был дар, и он умел им пользоваться. Ему б депутатом с трибуны работать – гений НЛП. Засранец. А врал, что по части души тут. Ну, конечно.Вот только это мужик. Опять. Снова. Тьфу!