Но после такого и табуретка уверует. Понять бы ещё во что.
Мой, хм, провожатый терпеливо ждал, пока я отдышусь. Уж не знаю,
что мы делали в лесу, а теперь я уверен, что это настоящий лес. Моё
плохое самочувствие он явно оправдывал тем, что там произошло.
Но есть неувязка в том, что он разговаривает со мной, как со
старым знакомым. Если я попал в чистилище, то точно должен быть
сначала ликбез, а не вот это всё.
— Илья, прошу, — всё-таки не выдержал монах. — Нам нельзя
попадаться на глаза братьям. Я должен был уехать ещё вчера. Если
нас увидят...
— Я в порядке, идём, — кивнул я уверенно и отлип от спасительной
стены.
Как обычно - будем действовать по обстоятельствам. Я вспомнил о
его просьбе и с удовольствием натянул капюшон почти что на нос,
уперев взгляд себе под ноги. Если про глаза правда, то стоит
учесть. Жаль только, что так по сторонам не поглядишь.
Я услышал облегченный вздох и увидел жест рукой - следовать за
ним. Под ногами был мелкий кирпичный гравий, мы шли по узкой
дорожке. Вокруг всё та же зелёная травка.
Минут пять быстрой ходьбы, подъем по пяти каменным ступеням,
лязг двери и старый дощатый пол. Дерево под ногами было тёмное,
промасленное и скрипучее. Ни звука, ни следа цивилизации. Вот это
не очень радует.
Мой спутник встал и я по движению его подола понял, что он снова
осматривается. Чем бы мы не занимались, это было что-то
незаконное.
Чёрт, да куда я попал?
Капюшон сильно ограничивал обзор, но мы явно находились в
протяжённом коридоре. И, судя по освещению, справа были окна.
Слабый утренний свет проникал сквозь них, рисуя на стене слева
светлые пятна. Бойницы. Или просто узкие вытянутые окна.
А судя по тому, что поддувало оттуда холодным воздухом, без
остекления.
— Запомни, — послышался его шепот, — Никому не доверяй. И
старайся ни с кем не разговаривать. Губерния наша отдалённая, это
нам на руку. Будут смеяться и обзывать деревенщиной, считай
повезло. Не привлекай внимания. Ты понял, Илья?
Я кивнул. Ничего я не понял. Кроме того, что слово «губерния»
ещё больше усугубило моё настроение. Точно долбанное средневековье.
Ещё и с какими-то шпионскими играми.
— Я дал тебе всё, что смог, — в голосе потрёпанного жизнью и
мной монаха прозвучала грусть. — И мне придётся вернуться, а тебе
остаться. Никому не доверяй, — повторил он. — А на
пробуждении...