— Никогда это слишком долго, — покачав головой, я схватила
рюкзак, призвала метлу и бросилась вниз, за пару секунд достигнув
земли.
— Попалась, ведьма! — мощные лапищи очередного инквизитора
обхватили меня со спины, прижав руки к телу с такой силой, что мне
послышался треск рёбер. — Покайся, исчадие тьмы!
— Хрен тебе! — огрызнулась я, впервые в жизни по назначению
применив приём, которому меня давным-давно научил Вик.
Наступив на ногу, обутой в кроссовки, мне не удалось добиться
почти ничего, но удар затылком в нос возымел нужный эффект. Любому
другому таким ударом сломало бы нос, но инквизитор лишь замешкался
на пару секунд, однако, этого мне хватило, чтобы добить его коленом
в пах. Вот только исчезать он не торопился и, кажется, уже начал
отходить после моей атаки.
— Лежи спокойно! — вряд ли его впечатлило предупреждение,
произнесённое дрогнувшим голосом, но, подкрепляя угрозы, я
направила на него пистолет.
— Убивай, ведьма! — хрипло прокаркал инквизитор, вставая на
колени. — После меня придут братья и хоть кому-нибудь из них
обязательно повезёт.
— Не обольщайся, — направив оружие ему в лоб, мне стоило больших
трудов сохранять уверенный вид, — у меня нет ни малейшего желания
умирать сегодня.
— Таких, как ты, — он сплюнул прямо мне под ноги, — надо давить
ещё в колыбели! Очень жаль, что невозможно определить ведьму до её
двадцатилетия! — в общем-то меня устраивала его поза и мало трогали
оскорбления, вот только надо было уже решать — звать Димку или нет.
Впрочем, у меня появился ещё один вопрос.
— Каких таких?
— Тёмных, — зловеще усмехнулся он и выбросил вперёд правую
руку.
Ненавижу ощущать себя беспомощной, но сейчас… Сейчас именно
такой случай.
— Дима, — едва слышно позвала я и он появился, бросившись ко
мне, словно я была его единственной целью в жизни. Хотя может так
оно и было.
— Малика? — Димка упал передо мной на колени, обхватив руками
моё лицо. — Малика, не молчи! Ты ранена? — он начал ощупывать мои
руки и ноги, на глаз пытаясь определить степень повреждений.
Вот только как объяснить ему то, что душа самоуверенной глупой
девчонки, моя душа, разлетелась осколками после совершенно
осознанного выстрела в голову инквизитора? И, не щадя кровоточащих
ладоней, я пытаюсь собрать её заново, но раз за разом вместо
правильного прямоугольника получается кривое зеркало, в котором
красота становится нарциссизмом, уверенность — развязностью, а
глупость оборачивается подлостью.