Зашел в кабинет, теперь уже мой.
Обвел взглядом помещение. Ничего не изменилось за эти четыре года.
Все такой же крепкий дух хорошего табака и старых книг в кожаных
переплетах. Отец очень любил книги, в доме располагалась обширная
библиотека, но в кабинете он хранил самые любимые.
Сел в его любимое кресло. Кожа слегка
скрипнула под моим весом. Закрыл глаза и представил, что мы с отцом
сидим и разговариваем. Странно, но только сейчас я ощутил ту связь
с ним, которую не чувствовал последние годы. Словно его смерть все
расставила по своим местам.
— Прости меня, отец, — прошептал и
откинулся на подголовник. А потом достал чековую книжку и выписал
чек на двадцать фунтов. Оставалось лишь имя. Завтра утром впишу
его, и пусть эта Амели идет на все четыре стороны.
Пробуждение было не из приятных. Я
уснул прямо в отцовском кресле, и теперь ломило все суставы.
Кое-как размяв мышцы, вышел в коридор. Слуги уже вовсю сновали по
дому, накрывая на стол, прибирая в комнатах. Я остановил одну
молоденькую горничную.
— Где мисс Амели?
— Она собирает вещи, милорд.
Отлично. Значит, решила послушаться
меня. Ну и умница. Прошел к ее комнате, стукнул пару раз и тут же
вошел, не дожидаясь приглашения. И только потом понял, что это по
меньшей мере неприлично. Кем бы ни была эта девушка, не стоит
портить ее репутацию еще больше, чем уже есть.
— Простите, — начал извиняться, как
вдруг увидел, как Амели прячет в карман жемчужное ожерелье,
вытащенное из шкатулки. Эта девица решила украсть семейные
драгоценности!
Амелия
После визита Рэймонда меня всю
трясло. Как он мог? Как?! Неужели я правда похожа на одну из этих…
продажных женщин? Более того, как он мог подумать такое о своем
отце? Реджинальд Лэнгтон был святым! А собственный сын смешал его с
грязью, предположив, что тот взял в содержанки девицу, которая
годится ему чуть ли не во внучки. Боже милостивый, как же
противно.
Флер романтики, который витал вокруг
с момента, когда я четыре года назад увидела портрет Рэя, стал
оседать грязной пылью у ног. Рэймонд больше не казался мне героем,
прошедшим войну, вернувшимся с победой, живым и здоровым. Перестал
казаться даже красивым. Перед глазами стояла лишь похотливая
улыбка, которой он наградил меня, когда делал это в высшей степени
непристойное предложение. Ни минуты не останусь в этом доме!