Так она и въехала в этот громадный резной дом: сквозь сад,
засыпанный снегом, касаясь головой раскидистых еловых лап, верхом
на гостеприимном хозяине. Северянин отпустил гостью только на
крыльце. Наверно, из тех соображений, что негоже будет, если дама
стукнется головой о притолоку.
Лукреция невозмутимо поблагодарила его, привела в порядок одежду
и как ни в чем не бывало проследовала внутрь через тяжелую дубовую
дверь, обитую кованым железом. В доме пахло деревом, выпечкой и
мокрым мехом. В широком коридоре, или, как назвал его Вольга, в
сенях их никто не встретил, будто в эдаких хоромах не было ни
единого человека прислуги. Баронесса вспомнила, как подозрительно
живо и дружелюбно хозяин общался с возницей, и пожалела, что в этот
раз не взяла с собой горничную. Вольга сам снял с нее меховую
накидку, сам обмел небольшой щеткой запорошенные снегом сапоги и
подол платья. Лукреция помалкивала, зорким взглядом примечая каждую
мелочь. А мелочей было довольно: в сенях стояло множество пар
обуви, и мужской, и женской. Причем большая часть богато расшита
бисером или из добротной, хорошо выделанной кожи. По стенам висели
полушубки, шали и добротные кафтаны, так что в доме гостили или
жили не менее десяти человек, а то и вовсе целая дюжина.
— Ваша комната на втором этаже. — Вольга широким жестом показал
на дубовую лестницу, такую крепкую и просторную, что при
необходимости по ней мог подняться всадник на лошади. Складывалось
впечатление, что из этого дома совсем недавно выселилась семья
великанов и только после этого он отошел «гусару».
Лукреция кое-как преодолела гигантские ступени, не обращая
внимания на красноречивые, но уже привычные жалобы коленей. В конце
концов, старость случилась с ней не сегодня утром — каждый раз
напоминала себе баронесса. Сначала ты привыкаешь к морщинам на
лице, потом к тому, что дети твоих детей зовут тебя бабушкой.
Больные колени на этом фоне не кажутся такой уж катастрофой.
В спальне было просторно, светло и аскетично. Следом за Вольгой
в комнату ввалился вихрастый мальчишка, которого до этого момента
пожилая дама считала лишь возницей и не более того. Паренек без
особой натуги один за другим составил в комнату тяжеленные сундуки
баронессы. Откуда только сила в долговязом теле? Задумавшись,
Лукреция напоролась на любопытный взгляд возницы, в котором не было
ни тени услужливости или подобострастия. Вот ведь наглец!