какон на тебя смотрит. Мне показалось, что
Ансгару ты очень нравишься... как женщина.
- Ох,
Аруна! - всплеснула руками женщина, но было заметно, что и она об
этом знает. Женское сердце не обманешь, мы такое чувствуем. - Даже
если и так, как ты говоришь, то замуж он меня не позовёт. Потому
что гордый и считает себя неполноценным орком.
- Из-за
ноги?
- И из-за
потери дара, - тихо ответила она, глядя на весело пляшущий в костре
огонь.
- А он тебе
нравится? - ляпнула я, не подумав.
- Аруна...
- многозначительно и строго протянула она, - это не то, что нам
следует обсуждать.
- Хорошо, -
легко согласилась я, и сменила тему: - Мама, я хочу ходить вместе с
тобой в лес. Я уже ненавижу эти корзины. Мне не хватает движения.
Моя душа рвётся на свободу!
- Ох! -
изумлённо воскликнула Райла, покачав головой, озвучила свои мысли:
- и ты готова весь день, вместо того, чтобы сидеть в безопасном
месте, рисковать жизнью в лесу?
- Ну, так
ведь ты и другие женщины это делаете каждый день! - нахмурилась я,
явно ничего не понимая.
- А ты
заметила, что ходят в основном одни и те же?
- Эм, - и
замолчала, действительно, почему основная часть орчанок сидят у
себя в шалашах, занимаясь рутинными делами, такими, как готовка
еды, выделка кожи и пошив, штопанье одежды.
- То-то же,
- невесело улыбнулась женщина, - ходят по приказу главной женщины в
семье.
- Мама, а
где они все живут? - огляделась я, потому что если есть ещё такие
же, как мы, то почему они не поселились рядом с нами?
- Они
наложницы, я же в наложницы не пошла. Не хочу так, хотя предложения
были, - совсем тихо добавила Райла. А моя челюсть отвисла, вот те
раз, и здесь есть такое. - И не нужно их осуждать! - вдруг добавила
она, заметив на моём лице гримасу презрения. - У них есть дети, их
нужно кормить, и это их выбор. Таким образом у них есть нормальная
еда, возможность жить в большом шалаше. Целом, без дыр. Они и их
дети не мёрзнут, когда наступают холода. Понимаешь? За это им,
конечно, приходится много работать, в том числе рисковать жизнью в
лесу. Но зато семьи, что взяли их под свою опеку не выкинут сирот
за порог. Великий Хеймдалль будет строг на последнем суде, посему
никто не смеет нарушать этот закон.
- Понятно,
мама, - кивнула я, удовлетворённая этим объяснением и возросшим
уважением к самой Райле, какая сильная и решительная женщина.
Принципиальная.