- Я
запомню, - вздохнула Райла и послышался шорох, - пойду спать, друг
мой. Завтра рано вставать.
- Иди,
Райла, доброй ночи! И я пойду, Визэр для меня приготовил спальное
место.
Я не стала дослушивать, как можно
быстрее метнулась на своё место, укуталась в попахивающую вытертую
шкуру и закрыла глаза, постаралась выровнять дыхание. Через
некоторое время в вигвам скользнула мать и заняла своё место
напротив меня.
Проснулась
под утро. Отчего-то сегодня было особенно зябко, даже прохудившаяся
шкура, которой я накрылась, не особо спасала от холода. Откинув
"одеяло", встала и, стараясь не шуметь, выбралась
наружу.
Прохладный
воздух всё ещё властвовавшей ночи, укутал меня в кокон и заставил
вздрогнуть от неожиданности. Встряхнулась, стараясь
взбодриться.
Огляделась.
Какая оглушающая тишина вокруг. Даже обережный огонь горит
беззвучно. Его магическое пламя возвышалось над землёй на несколько
сантиметров, изгибаясь в причудливом танце, с трудом оторвав от
него взор, посмотрела на тёмное небо, где две фантасмагоричные луны
мягко сияли в его бархатной глубине: одна была небольшой, в
сравнении с другой, насыщенно фиолетового цвета, вторая едва
угадывалась и отдавала лёгким голубым сиянием.
Нереальная
картина и пугающая до дрожи.
В какой
такой мир меня занесло? Как выжить тут? Раньше я отгоняла все эти
бередящие душу вопросы. Я далеко не трусиха, но я боюсь, и это,
наверное, правильно. Неправильно не бояться.
Вдохнув
насыщенный ледяной воздух, мотнула головой - вот ещё одна проблема:
мои волосы, давным-давно превратившиеся в нечёсаные лохмы, туго
ударили по плечам, заставив поморщиться от неприятного запаха, к
которому я должна была бы уже попривыкнуть, но... нет, меня всё ещё
эти ароматы смущали и нервировали. И, что интересно, вшей в
шевелюре не было, и с чем это связано, не ведаю, нужно уточнить у
Райлы.
Подойдя к
огню, присела подле, но теплее не стало, он словно был таким же
выстуженным, как и всё пространство вокруг. Пожав плечами, поднесла
раскрытую ладонь к самым верхним язычкам, а через секунду отдёрнула
- пламя лизнуло, опалив кожу, та теперь горела и я, не зная, как
быть, прижала её к холодной земле. Тут же почувствовала облегчение.
Словно меня пожалели и приласкали. Благодарно погладила
утрамбованную практически до каменной твёрдости землю, хотела было
подняться, чтобы смазать руку кусочком жира, как услышала у самой
кромки леса хруст, вскинула глаза, вглядываясь в темнеющие, плотно
стоящие, деревья. Краем глаза уловила неясное движение, смазанное,
быстрое и мне стало страшно.