В самом центре Мертвого Города стояла Круглая Башня, выложенная из блестящего черного камня. Она была выше самого высокого дерева, и шире самого широкого дома. В Башню вела высокая дверь из тяжелого черного дерева. Кам и Алай долго не решались войти туда, но Оранжевый Лодочник, не дожидаясь, пока они наберутся смелости, открыл дверь и первым начал карабкаться по каменным ступенькам. Казалось, это была бесконечная лестница. Они поднимались так долго, что устали ноги даже у Кама и Алая, привыкших к далеким переходам на охоте. Лодочник и вовсе валился с ног, когда они преодолели последний пролет, и вышли на круглую площадку на вершине Башни.
Вышли – и ахнули. Отсюда был виден весь Лес! И мамонт О, оставшийся караулить дверь в башню, казался с такой высоты маленькой мышкой, только с хоботом. Увидели они и летящего над Лесом Рангута. Заметив друзей, Рангут стремглав подлетел к ним.
– А я такое каждый день вижу! – не выдержал и похвастался Летающий Человек. – Бывало, взлетишь выше облаков, и смотришь на землю. Клянусь крыльями, однажды я летал так высоко, что даже Черные Горы показались мне маленьким холмиком!
Рангут сообщил друзьям потрясающую новость: оказывается, чем выше взлетаешь к Солнцу, тем холоднее становится!
– Не может быть, – не поверил Алай. – Солнце нас греет, значит, оно горячее. И чем к нему ближе, тем оно должно быть горячее!..
– А ты попробуй! – ехидно предложил Рангут, бегая по краю Башни. – Полетай повыше, а потом вернешься и расскажешь, холодно тебе было, или жарко. Что, не можешь? А я – могу! Клянусь крыльями, я проверил это на себе! Да где я только не ле…
Рангут так разошелся, что оступился, не удержал равновесия – и полетел вниз! Конечно, если бы он был простым человеком, – непременно разбился бы. А Рангут просто сделал черными крыльями пару взмахов. Через мгновение он опять стоял вместе с Камом, Алаем и Лодочником, и даже успел закончить слово:
– …тал!
– А хвастаться нехорошо, – строго заметил Лодочник. – У нас в Цветном Городе на хвастунов надевают желтые колпаки…
– А у нас на хвастунов надевают шкуру дикого козла Мэ, – сказал Алай. – И не снимают до тех пор, пока человек не перестанет хвастать. Некоторые так до конца жизни в козлиной шкуре и ходят…
– Ну и пусть ходят, если им нравится, – заявил Рангут, на всякий случай, отодвигаясь подальше от Алая. – Мне-то что? Я же не виноват, что я такой летучий!