— Ну что ж, опухоль почти спала, можно взяться за
растирания.
— Растирания?! — Я поперхнулся.
— Ты что-то имеешь против?
— И очень многое! — твёрдо заявил я. — Мне будет больно!
— Ох, какой ты нежный… Ничего, потерпишь.
И он щипнул меня за синяк на бедре.
Клянусь, я не собирался его бить! Даже не думал об этом! Но рука
сама собой дёрнулась, описывая широкую дугу на расстоянии не более
волоска от носа доктора. На моё счастье, он вовремя отшатнулся…
— Ну, это ничего, это бывает… — констатировал Гизариус. — С этим
бороться можно…
На следующее утро я узнал, как «с этим» можно бороться, потому
что доктор явился в мою каморку со связкой ремней. От предчувствия
невыносимых мук я похолодел до корней волос и жалобно
взмолился:
— Давайте не будем сейчас…
— Именно сейчас! — возразил доктор. — Пока у меня есть время.
Сам ты себе растирания делать не будешь, по глазам вижу, а мне
нужно заняться сбором трав… И вообще: если будешь капризничать, я
попрошу Борга провести эту процедуру…
Наверное, на моём лице отразился нечеловеческий ужас, потому что
Гизариус злорадно хмыкнул и велел:
— Ложись на живот!
Не успел я занять горизонтальное положение, как мои щиколотки и
запястья оказались накрепко притянуты к раме кровати.
— Может быть, не нужно привязывать… — робко предположил я, но
доктор только хихикнул:
— Ещё спасибо мне скажешь!
Я действительно сказал ему «спасибо». Но несколько позже, потому
что на протяжении следующей четверти часа орал благим матом от
боли. А потом орал ещё примерно столько же времени, потому что
Гизариус перевернул меня на спину и продолжил пытку, которую он сам
совершенно искренне полагал полезной лечебной процедурой. Нет, я не
хочу произнести — даже мысленно — по его адресу ни одного худого
слова: он опытный и весьма умелый лекарь, у него чуткие пальцы, а
мазь, которой он пользовался, приятно холодила синяки, но… Сами
сначала попробуйте, каково это, когда воспалённые желваки опухших
мышц мнут и выкручивают, как мокрое бельё!
По окончании мучений (как подчеркнул доктор — на сегодня),
оставшись в одиночестве, я хмуро завернулся в одеяло и уселся
посреди смятой постели. А что прикажете делать, если одежду я так и
не получил? Более того, Борг, увидев, во что превратилась его
«парадная», как он сам выразился, рубаха, едва меня не избил. По
счастью, доктор успел повиснуть на одной его руке, а принц — на
другой, но мне было заявлено: и не надейся! В том смысле, что
поганить свою одежду он больше не позволит. Так что мне пришлось
забыть на время о прогулках, да и вообще — о лишних перемещениях по
дому.