– О чем ты? – спрашиваю, не сумев скрыть панику в голосе.
– Идем, – отвечает бывшая подруга, поджав губы.
Стискиваю кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Эта боль ненадолго отрезвляет, но я даже сама не замечаю, как мы оказываемся возле другой двери.
– Я ненадолго переехала. Стыд, конечно, но ради ребенка я готова потерпеть тебя в моей спальне, – тщательно скрывая боль, говорит Наиля.
Сглатывает, а после стучит. Раздается рассерженный голос Тагира, а после его первая жена открывает дверь внутрь. Он стоит у окна, руки сложены сзади в замок, спина выпрямлена.
– Закрой дверь с той стороны, Наиля, – жесткий голос Юсупова. – А ты входи, Ясмина.
Делаю шаг вперед. Хлопок двери отдается звоном в ушах. Не смею поднять головы, боюсь того, что должно вскоре произойти. Прикусываю внутреннюю часть щеки и поднимаю голову. И словно в замедленной съемке наблюдаю за тем, как Тагир разворачивается от окна и кидает на меня тяжелый взгляд исподлобья.
– Раздевайся, – приказ, не просьба.
И я подчиняюсь, напоминая себе, что все это ради благой цели. Ни выбора, ни пути назад нет.
Тагир
Девчонка выполняет приказ в точности, как я сказал. Руки у нее дрожат, снимает вещи она медленно, видно, как мандражирует и трясется от страха. Стискиваю челюсти, следом кулаки, но продолжаю наблюдать за ее действиями. То, чего я так сильно хотел восемь лет назад, неожиданно обернулось трагедией.
А теперь женщина, ставшая моей первой любовью, стоит передо мной. Моя вторая жена. Вынужденная и ненавидящая меня всем сердцем.
Ясмина молчит, потупив глаза и переминаясь с ноги на ногу.
Опускаю взгляд по ее телу, засматриваясь на желанные выпуклости. Сглатываю, напрягая мышцы, а после глаза залипают на пальчиках ног, которые она поджимает. То ли от холода, то ли от страха. И этот запах женского испуга, витающий в воздухе, оседает на кончике моего языка. Цокаю, чувствуя, как напрягается всё тело от вида, который предстал передо мной.
– Ложись на кровать, – кашель не способен скрыть хрипотцу в голосе.
От силы злости, охватившей меня, скрипят зубы. Тяну со злостью галстук, срывая удавку через голову и кидая в угол спальни.
Девчонка в это время ложится под одеяло, скрывая от моего взора свои прелести. Она для меня как красная тряпка для быка, которая служит напоминанием о той боли, что причинил ее брат нашей семье. В памяти сразу же всплывают слезы матери, агония отца и крики… Безумные крики сестры, преследующие по ночам даже спустя столько лет.