Несмотря на опасения Джен, Матвей влюбился в сына очень быстро. И иногда ей даже казалось, что он обожает его даже больше, чем она. Он наотрез отказывался отпускать ребенка с рук, когда у него была возможность побыть дома. Таскался с ним, словно хвастался перед всеми, и гордо именовал «СЫН». Сын его тоже обожал и, как только стал бодрствовать чуть больше пары часов в сутки, тут же начал капризничать, требуя свою любимую няньку и не давая взять себя на руки никому другому.
Джен начали вызывать на задания уже через несколько дней после родов, из-за чего нервничала не только девушка, но и сын с мужем. Причем последний иногда ворчал даже более противно, чем кричал первый. После же того, как ребенку исполнился месяц, Джен пришлось вступить в ряды Стихий в полную силу. И вот тогда-то младший Покровский начал проявлять характер, громко вереща, когда его пытались взять на руки посторонние. Причем к посторонним он относил и теток, и друзей родителей. Мирился только с Лианой, и то нехотя.
Стоило же вернуться в дом родителям, как капризы прекращались, будто до этого он не доводил всех вокруг своими криками и визгами. На руках у отца затихал и был готов к тому, что тот будет таскать его за собой по дому, словно собачку, зажав под мышкой.
Внешне он по мере взросления становился все больше и больше похож на Матвея. Глаза его так и остались ярко-голубыми и даже издали не были похожи на родовые серые глаза семьи Покровских. Черты лица также все больше становились похожими на отцовские, он даже пытался хмуриться как отец. Матвей, конечно, не преминул этим хвастаться перед всеми, отчего Джен становилось обидно, и она старательно рассматривала ребенка, пытаясь найти в нем и свои гены.
– У него мои уши, – так однажды после купания заявила она мужу, вытирая полуспящего малыша.
Матвей недоверчиво хмыкнул и отмахнулся. А на следующий день Джен застала его с сыном на руках, повернутых боком к зеркалу. Сначала она не сообразила, что Матвей пытается высмотреть в своем отражении, кося глазами, но задать вопрос не успела.
– Не-а, уши тоже мои. Тебе показалось, – заявил он, когда она подошла ближе. Ребенок на его руках весело заугукал, словно насмехаясь над выражением лица матери.
Рос малыш быстро, никаких признаков нездоровья не проявлял, несмотря на трудности со своим рождением. Был очень любопытным, подвижным, своенравным и смешливым. Смеяться он любил практически так же, как и кричать без причины. Особенно смешным, по его мнению, был отец, но в целом он как начал улыбаться с третьего дня, так и продолжил всех обсмеивать.