Как там сказали Фред и Джош – не
реви и не показывай боль? Не думал, что их совет пригодится, как
только я выйду из портала.
— Вперёд пошёл!
Словарный запас тюремщика оставлял
желать лучшего и сейчас он пошёл, походу, на второй или на третий
круг.
Но к моему облегчению, бесконечный
коридорчик неожиданно закончился, а я чудом не влетел в здоровенную
дубовую дверь.
Вжик! Вжик!
Первый удар хлыста заставил меня
вжаться в стену, а второй… распахнул ворота.
Серьёзно, стоило кнуту попасть по
створкам, как те мгновенно распахнулись, словно были сделаны не из
морёного дуба, а из бумаги.
Вжик!
Засмотревшись на это чудо, я
пропустил удар в голову, отчего кнут больно ожёг левую щёку.
— Пшёл!
Зашипев от боли, я выскочил из
коридорчика и тут же замер.
Двери оказались переходом из одного
коридора в другой.
Вот только второй был сделан не из
чёрного камня, а из… решёток, к которым прильнули заинтересованные
моим прибытием заключённые.
Вжик!
Хлыст щёлкнул меня по левой руке, и
я, недовольно дёрнув плечом, отчего оно вспыхнуло болью, шагнул
вперёд.
— Шевели ногами, шваль!
А вот за шваль ты ответишь.
Я распрямил плечи и зашагал вперёд.
Не срываясь на позорный бег, но и не замедляясь до скорости
черепахи.
Тюремщик позади меня всё не унимался
и без устали работал кнутом.
Тело и ноги надёжно защищал мундир,
а вот голове пару раз хорошенько досталось. И если первый удар
пришёлся по голове, то второй ожёг ухо.
Боль была настолько острая, что я
чудом удержался от того, чтобы не развернуться и вбить зубы
тюремщика ему в глотку.
Не-ет, бить тюремщика нельзя. Это
наверняка провокация. Поднимешь на него руку, с лёгкостью накинут
срок. Но и уши было жаль!
Потерять лицо перед будущими
сокамерниками? Да и плевать!
Я прикрыл затылок левой рукой и
продолжил путь.
Пусть со стороны я и выгляжу смешно,
но зато уши на месте останутся!
Тюремщик без устали работал кнутом,
но я лишь шипел сквозь зубы, когда прилетало особенно сильно.
Вот, ей-богу, когда выйду отсюда,
проставлюсь Фреду, Джошу и дядюшке Луке! Ведь если бы не этот обед,
я бы визжал под ударами кнута как девчонка.
— Шевелись!
Вжик!
— Не слишком ли ты строг к пацану,
Сутулый?! — из-за решёток послышался чей-то ехидный вопрос, и
тюремщик прямо-таки вспыхнул яростью и злостью.
Вжух!
Удар хлыста пришёлся по решётке,
разом приголубил сразу парочку зэков, отчего те не то зарычали, не
то зашипели от боли.