Уже давно молодец, с именем Вохма, подтрунивал над монахом, как старший над младшим, хотя годами был явно моложе.
– Вот тебя никто не спрашивал, – огрызался тот, – отправили служить мне охраной, значит, исполняй безропотно.
– А я не ропщу. Вдруг упадешь без сил, придется тебя тащить на себе. А мне этого очень не хочется. Если мой конь шарахается от тебя, а он у меня скотина умная, значит, плохой ты человек, хоть и крещеный!
Конь, о котором говорил Вохма, шел рядом в поводе. Карачур – так его звали. Он был красив вороным отливом царских восточных кровей. Был чрезвычайно вынослив и крепок. Однажды за него предлагал три аула подвыпивший бай в одном караван – сарае. Но для ордынца конь не имел цены. Он достался ему жеребенком. Старый немой от рождения табунщик, со слезливыми красными глазами и шрамом во все лицо, уверенно выбрал его, единственного из молодняка. Старый добрый табунщик, он знал, что такое верный друг для настоящего воина. И друг никогда его не предавал. Он, казалось, даже читал его мысли и не подпускал к себе никого, кроме хозяина, остальных кусал и бил копытом. Поэтому любой незнакомец обходил его стороной.
Вся нехитрая поклажа путников была приторочена к седлу. Среди вещей угадывалась легкая кривая сабля, замотанная в циновку, и расположена она была таким образом, что в любой момент, при необходимости, готова была оказаться в руках хозяина. Это был подарок персидского султана. Выполненный по специальному заказу клинок был сделан из прочной дамасской стали и при умелом соприкосновении с другими мечами, выкованными обычным способом, перерубал их напрочь. Выверенный по весу и по руке, он служил прекрасным оружием и не раз вызволял Вохму из смертельной передряги.
– Не тебе язычнику судить, какой я человек, – возражал Олекса. – Если твой конь не возлюбил меня, значит, он – глупое животное, не различающее, где добрый христианин, а где поганая людина.
– Да ладно тебе ругаться. Я такой же христианин, как и ты. Просто и своих древних богов не забываю. Вот, даже крест имею.
Вохма отвернул ворот своей кожаной рубахи и показал маленький нательный крестик, при этом он обнажил шею, на которой темным пауком проступал круглый солнечный знак.
– Вот они бесовские отметины, – ткнул пальцем в рисунок Олекса. – Какой ты христианин с такими погаными перуновыми печатями? Да и имя у тебя соответствующее.