– Поспать бы тебе. Вид у тебя… Как только ходишь. Наверняка слопала все ободряющее на борту.
– Не… Еще осталось. Они на ремонте?
– Вроде того. От помощи отказались. Агрессивные. Говорят, среди них есть на нас похожие. Я ведь оттуда никого не видел, хоть здесь всю жизнь.
А ведь верно было то, что Верден прожил на Плутоне-6 пятьдесят лет, ни разу его не покидал. Он ровесник этой базы. Шутили, что он боится летать. Эл подумала, что ему, наверное, очень уютно и спокойно в своем добровольно ограниченном мире, где есть корабли, работа, знакомые люди. Для Эл он был будто в скорлупе, за которую вряд ли когда-то выберется. Разве сама судьба разобьет ее, нарушив его устоявшуюся программу жизни. Эл вдруг стало жаль его. Про себя она называла таких людей, как Верден, «спящими». Они жили и умирали в узких рамках своего сознания, руководствуясь лишь одним, однажды выбранным способом жизни, сменить его, означало крушение и разрушение всего. Для Эл все было иначе, она отчетливо понимала, что достаточно неудачного стечения обстоятельств, чтобы иллюзорный мирок рассыпался. Эл не стала бы делиться с Верденом подробностями своего недавнего путешествия, чтобы не рушить его мирок.
– Я пошла, – сказала она, обернувшись к Вердену.
Тот кивнул. Эл быстро вернулась к уже опустевшему зданию командования сектором. Коридоры были пустыми, в холле – никого. Эл знала, что Леон еще там. Она дала себе отдышаться перед его дверью и нажала «вызов». Дверь открылась.
– Можно? – спросила Эл.
– Я звал тебя завтра, – ответил хмурый Леон.
– Это важно.
– Что еще?
– На тринадцатой и четырнадцатой площадках в моем боксе стоят два судна, одинаковые. Именно эти обстреляли меня. Такие же.
– Эл, прошло меньше часа, а я вижу тебя уже второй раз. Не слишком ли много за один день?
Он не шутил.
– Это важно.
– Для тебя важно внятно объяснить свои действия. Завтра.
– Но…
– Я сказал, завтра.
Эл приняла решительную позу и заявила:
– Я не уйду, пока вы меня не выслушаете.
Леон опешил. Подобного себе никто из его подчиненных не позволял. Он знал, что с Эл – особый случай. Он хотел ей помочь и понимал, что делала она все это по своей молодой запальчивости и от недостатка жизненного опыта, от самонадеянности, которой многие страдают в ее возрасте. Теперь Эл перешла черту, за которой терпение Леона могло кончиться.