- Никогда не поздно переехать, - утешила ее я.
- Да. Но к тому времени там уже не будет Александра…
Совсем рядом зазвенела знакомая надрывная мелодия из какой-то телевизионной рекламы. Бросив короткий взгляд на экран мобильного, Ипполит с грохотом отодвинул стул и, опираясь на трость, вышел из зала, на ходу отвечая на звонок.
- Секретные переговоры, - хмыкнула я, глядя ему вслед. – Кстати, Вероник, - убедившись, что наши соседи перешли к обсуждению арманьяка, я тихо спросила: - Этот Сартр – он кто? Художник или актер?
Та звонко расхохоталась.
- Ну ты даешь! Ты понятия не имеешь о том, кто этот славный предок? О, - передразнила она меня, - я так люблю его ранние работы! Совсем не то, что поздние!
Я сконфуженно потупила глаза.
- Не бойся. Я не выдам твой страшный секрет, - торжественно поклялась Вероник. – Жан-Поль Сартр – писатель и философ.
Хорошо, что не военный!
- И этот Ипполит ему кто – сын, внук? – уточнила я.
- О, я даже толком не знаю. Никто не знает. Ходят слухи, что он даже не прямой потомок, но никто не рискует высказать свои сомнения. В конце концов, кому какая разница? А ты, - она виновато замялась, - на меня не сердишься? За платье?
Ну как на нее сердиться? Вся так и сияет торжеством. А это болото снобов давно было пора встряхнуть. И мне лестно, что я имею к этому самое непосредственное отношение.
- Зачем ты это сделала? – спросила я.
- Давно мечтала. Вот только случая не было.
- Случая или смелости?
- И этого тоже, - призналась Вероник. – Строгий дресс-код соблюдается уже несколько веков, а я все-таки старейшина.
- Ты все правильно сделала, - я сжала ее руку. – Вот увидишь, на следующем таком сборище будет уже больше ярких платьев!
- Да уж, - хмыкнула она, - мы порядком встряхнули этот улей.
Мы заговорщически перемигнулись и стукнулись бокалами, в которых плескалось кроваво-красное мерло урожая 1985-го – года моего рождения. Своеобразный знак уважения парижских вампиров залетной гостье.
Вернулся Ипполит, с чрезвычайно озабоченным видом что-то сказал Эмилю с Пьером. Мужчины поднялись, Ипполит повернулся к Вероник:
- Есть дело.
Та без лишних расспросов отставила бокал и встала из-за стола, бросив мне:
- Извини, Жанна. Я скоро.
Четверо старейшин прошли мимо почтительно примолкших вампиров и скрылись за аркой. А потом взгляды присутствующих ударили по мне пулеметной очередью, а в оживленных разговорах, казалось, чаще зазвучало мое имя. Стараясь сохранить независимый вид, я сделала большой глоток вина и отправила в рот ломтик пармской ветчины, совершенно не почувствовав вкуса. Оставшись без Вероник и без соседей по столу, я остро почувствовала свое одиночество и чужеродность этой тусовке, где мне никто не был рад.