Если откровенно, то Женькой его осмеливались называть только близкие друзья, вроде Антонины и Толи. Евгений Ольгердович был под метр девяносто ростом и столько же, как утверждал Анатолий, в талии. Если это брюхо можно назвать талией. Необыкновенное отчество Женьке досталось не от отца, а от деда, поскольку тот нарек сим древним именем своего отпрыска. И Ольгердыч, так его кликал Толя, на полном серьёзе утверждал, что не зря носит такое отчество, поскольку род свой ведет чуть ли не от Рюриков, Синеусов и прочих варягов, пожаловавших во время оно на Русь. Хвастал, что кроме фамильных драгоценностей, в их семье хранятся древние родовые рецепты. По одному из них он приготовил блюдо и угостил им друзей. Но как!..
Евгений Ольгердович работал в соседнем городе собственным корреспондентом одного из центральных телевизионных каналов и являлся коллегой Антонины, которая тоже была собкором того же канала, но у себя. Как-то друзья созвонились и прибыли к Женьке, как договаривались, к вечеру…
У Евгения Ольгердовича был собственный дом с большим участком, на котором, кроме восьми сосен, двух дубков и одичавшей пятиметровой груши, не росло ничего. Зато наличествовало бесконечное количество гамаков и лежаков – мужчина любил полежать…
Во дворе горели костры. В сумерках одиннадцать деревьев казались непролазными дебрями. Откуда-то доносился Вагнер, со своими жуткими трубами. Приятели расположились у центрального, почти прогоревшего костра, и Женька притащил загадочный поднос и какое-то железное сооружение.
– Внимание! – Роковым голосом произнес он. – Сейчас мы готовим «Свиные ребрышки по варяжски»!
Он начал хватать таинственные куски с подноса и запихивать их в таинственную железяку, которую потом водрузил на зловеще шипящие уголья.
Остальные костры вокруг продолжали гореть, бросая на лица присутствующих багровые отсветы. Глаза лихорадочно блестели. Мерещился далекий конский храп, хруст ветвей под неосторожными шагами, чужие голоса. Хотелось схватиться за рукоять меча или, по крайней мере, выставить дозор. От странной коробки шел дурманящий запах и делиться добычей ни с кем пришлым не было желания.
Женька сумел вызвать у гостей первобытные инстинкты и добиться тревожного настроения.
– Чего, воины, приуныли?! – Захохотал он. – Ща мясо жрать будем, да добрым элем запивать.