Он пел древнюю балладу о любви, жутко длинную и запутанную по
смыслу. Но ее печальная мелодия оказалась настолько красивой, что
я, потеряв нить повествования уже на пятой строфе, перестала
обращать внимание на содержание, просто наслаждаясь звуком…
Вот только откуда, интересно, у меня взялась твердая
уверенность, что эта песня не имеет никакого отношения к нам? Не
для нас ее пели. Перед глазами Суинни сейчас определенно стояла
женщина, которую он любил. И уж конечно это была не я – я туда ни
одним краем не вписывалась. Вписана там была совсем другая.
А еще непонятно было, какого черта он вообще согласился
участвовать в этой авантюре? Почему не сказал никому, что уже
влюблен? Его наверняка оставили бы в покое. Или он еще не осознал
этой своей любви? Интересно, а так вообще бывает? Не знаю. Знаю
только, что на одного… э-э… претендента у меня сейчас стало меньше.
Забавно, но такой поворот меня здорово огорчил, несмотря на все
отказы и истерики. Вот уж действительно смешно. Смешно и
грустно.
В таком вот романтическом настроении я и уснула, сама не заметив
как. И сны мне, наверное, снились сказочные. Жаль, не
запомнила.
Разбудил меня дикий визг. Одновременно и свирепый, и испуганный.
Что-то в нем определенно было, потому что проснулась и вскочила я
практически разом. И уже в совершенно ясном сознании. Тут же
увидела – даны успели проделать это даже раньше. Суинни, Тавель и
Вессаэль. Ага, значит, Ассиль в карауле и, надеюсь, ничего плохого
с ним там не случилось…
«Черт, да кто ж так визжит-то?» – я закрутила головой, ибо
впечатление создавалось такое, словно вой несется отовсюду сразу. И
лучше бы не смотрела, честное слово – был шанс умереть спокойной.
Это оказалось прямо за моей спиной. Довольно крупная… кошка вроде
бы. Впрочем, точно опознать ее мне не удалось – вероятно, что-то
местное. Похоже, решила поохотиться в нашем лагере. На нас,
разумеется. То ли взбесилась от голода, да так, что даже запах дыма
ее не испугал, то ли мы просто показались ей легкой добычей, но под
утро эта помесь рыси с гиеной прокралась в лагерь со стороны
родника, и умудрилась влезть в горячие еще угли прогоревшего
костра. И сейчас бестолково металась возле него, визжа от боли и
тряся обожженными лапами – на расстоянии чуть больше метра от меня,
видно, как раз и намеченной в жертвы ее аппетиту. Я честно
приготовилась сомлеть, но не успела.