Суинни же вместе со мной сидел в гостиной и
терзал свою помесь арфы с гуслями, извлекая из нее какие-то
совершенно нереальные подвывания – то ли сочинял что-то новое, то
ли тоже беспокоился за разведчика. Второе вероятнее, если судить по
степени издевательства над гармониями. Звуки у него получались
странные, рваные и для этого инструмента, по-моему, вообще
невозможные – как синкопы на арфе.
Впрочем, особо эти упражнения не напрягали,
скользя по краю сознания. Я же, сидя в кресле, по самую макушку
погрузилась в собственные мысли, механически гоняя по пальцам
маленький малиновый файербол, который сегодня наконец-то научилась
делать более-менее прилично. Правда, цвет у него, несмотря на наши
со сьеррином старания, так и остался запредельно экзотичным и ранее
в этой сфере невиданным, но уж что выросло – то и демонстрируем.
Все-таки не дан я, и ничего с этим не поделаешь. Мысли же были
заняты абсолютно другим – я старательно и планомерно придумывала
себе все те ужасы и опасности, которые могли поджидать хисстэ там,
снаружи, и потом не менее старательно всего этого пугалась.
Самоистязание было в самом разгаре, когда бард отложил, наконец,
свою аривеллу, и спокойным голосом, без всякого выражения,
произнес:
–
Инесса, а давай ты все-таки возьмешь меня в мужья.
От
неожиданности я чуть не запустила в него шариком, погасив тот лишь
в последний момент:
–
Ммать!
– А
что, – продолжил он, кажется, даже не заметив угрозы собственной
жизни, – представляешь, сколько проблем решится сразу? Мне не нужно
будет скрывать свои чувства к… неважно, в общем… тебе не придется
никого больше искать – удобно же.
Теперь понятно стало, о чем он думал, терзая
несчастный инструмент – о своей невозможной любви. И выход нашел
просто сногсшибательный – за мой, так сказать, счет. Но мне-то
теперь что этому пииту болезному отвечать? Да так, чтобы не
оскорбить и никаких тонких душевных переживаний грубыми лапами не
задеть? Ведь предлагал он абсолютно серьезно – ежику ж
видно.
Нет,
ну за что мне это? Почему рядом с ними я все время чувствую себя
старой и циничной, хотя должно быть совсем наоборот? И почему они
все время умудряются ставить себя в такие ситуации, из которых я же
и должна искать выход, чтобы им самим потом хреново не оказалось?
Ладно, философию отложим, а сейчас нужно перевести все в
шутку: