— Знаете, Александра Петровна, мне кажется, вы единственная, к
кому он так придирается.
Дружеская улыбка, которая растопит ваше сердце после любой
сказанной фразы — вот типичное оружие этой категории женщин, к
которой принадлежала Нина.
— Ты преувеличиваешь, — буркнула я. — Он просто такой человек:
создан, чтобы докучать другим.
Идя по коридору и краем уха слушая какие-то совершенно не
интересующие меня детали офисной жизни, связанные с начальником, я
думала о том, как сбежать от этой болтушки, вот только девушка
поймала меня практически у моего кабинета, так что избавиться от
неё мне не удалось. Мы вошли в небольшой кабинетик, который я
делила с раскадровщицей. Миленький такой кабинетик, чисто женский:
с цветами на подоконнике, рамками на столах и всякими мелочами на
полочках. В нём даже пахло розами — моя соседка поставила новый
диффузор. Огромная разница с кабинетом Психа — холодным, пустым и
попахивающим хлоркой, с которой уборщица моет полы.
— Вот же не повезло его жене! Сварливый старикашка! — продолжала
рассуждать о боссе Нина.
Я засмеялась.
Конечно, для двадцатилетней девушки начальник, который уже
перешёл тридцатилетний порог и медленно, но верно приближался к
сорокалетней отметке, был явно стариком. А у меня бы язык не
поднялся назвать его так. Сергей Павлович был старше меня всего на
пять лет, что для меня никогда не казалось большой разницей в
возрасте. Наверное, потому что в моей голове всегда жил один
стереотип: лучшие мужчины — те, что в возрасте от тридцати до
тридцати пяти. Я считала так и когда мне было восемнадцать, и когда
мне было двадцать четыре, и даже когда начала приближаться к
тридцати годам.
— Уверена, у него есть друзья, которым удаётся терпеть его
гораздо лучше меня, но, насколько я знаю, босс не женат. — Я села
за свой стол и принялась листать раскадровки, пытаясь понять, что
же всё-таки сделала не так.
Занявшись своими делами, я надеялась, что Нина поймёт намёк и
уйдёт. Но нет, она всё продолжала стоять, облокотившись на стол
моей соседки и не прекращая говорить. Я старалась игнорировать её
непрерывные словесные извержения, представляя вместо них белый
шум.
Мы с Ниной никогда не были подругами, но она почему-то считала
иначе. А у меня язык не поворачивался обидеть такую воздушную
девочку. Всё-таки я была куда добрее Сергея Павловича.