Вот и сейчас, окинув нас перепуганным взглядом, Алёша вышел из
лифта и побежал в сторону выхода. То ли обедать, то ли спасаясь от
подчинённых, которые требовали от него решения каких-то
вопросов.
Его появление стало своеобразным финалом нашего разговора. Мы
проводили Алёшу долгим взглядом и тяжело вздохнули, как вздыхают
рядом со смертельно больным человеком. А затем, пробурчав что-то
нечленораздельное о том, что мне катастрофически необходимо забрать
из кабинета, я вошла в лифт, а Психчинский остался стоять вместе со
своим университетским другом.
Поднимаясь на лифте, я всё думала, как такое могло случиться,
что эти двое подружились. Никита был хорошим, вокруг него, словно
дорогие духи, витал флёр доброжелательности, он располагал к себе,
а Психчинский… был так себе, надо заметить.
Скряга, трудоголик, явно повернут на порядке. Чёрт возьми, да он
Дева по знаку зодиака! Я просто уверена, что он не разбрасывает по
дому грязные носки, а сразу же их стирает вручную с мыльцем. Причём
детским гипоаллергенным.
Хотя по поводу скряги я загнула: он довольно часто покупает мне
кофе. Да и сверхурочные всегда оплачиваются без проблем. Ладно, мне
не жалко, пусть в его картотеке значиться не «скряга», а «в меру
бережливый».
Из лифта я вышла в благодушном и даже весёлом настроении. В нём
же и в кабинет вошла, мысленно дорисовывая мем «я и мой
брат-идиот», правда, так и не определилась, кто из них двоих идиот.
Возможно, оба. А адекватная среди них я. Хотя это тоже
сомнительно.
Таша, к моему полному неудивлению, работала, отрисовывая что-то
на графическом планшете, из-за чего не сразу заметила меня.
Поддавшись любопытству, я тихонечко подошла к ней и подглядела
через плечо.
Оказывается, она не работала, как я решила вначале. Экран
планшета чёрной кривой полосой делился на две колонки,
озаглавленные как «за» и «против».
Прочитать их содержимое я не успела. Таша заметила меня и
тихонько пискнула:
— Саша? Ты же на больничном!
— Для Психича больничный — это что-то эфемерное, не имеющее
ничего общего с реальностью, — ответила я и отошла к своему столу.
Бумаги на нём лежали точно так же, как я оставила их в последний
рабочий день.
— Понятно, — протянула Таша, и в её взгляде было столько
солидарности, что, будь я сентиментальной особой, непременно
всплакнула бы. — Я сказала Сергею, что то была лишь шутка. Я
надеюсь, он на тебя не ругался?