Если бы у мамочки не срывало крышу от гормонов, мы с братцем
вполне могли бы стать счастливыми обладателями двойной фамилии. Но
увы, не сложилось. Хотя Дар иногда приписывал себе папину фамилию
для пущего впечатления: всё-таки «Добронравов» звучит гордо и даже
мужественно. А Клевер? Мне, в общем-то, всё равно, как звучит моя
фамилия, но мамочка всегда говорила, что «Клевер» звучит магически
и с лёгким флёром удачи. Собственно, ноги моего псевдонима растут
именно отсюда.
Но это всё лирика. Вернёмся к событиям текущей реальности.
Шанс того, что Дар лежал пьяным в моей квартире, мог быть очень
даже велик, но не оправдался. Я проверила, когда заходила за
ключами. У братца иногда случались приступы алкогольной меланхолии,
и в такие дни он избегал появляться в городской квартире родителей
и в одностороннем порядке делал себе временную прописку среди
фиолетовых подушек моего дивана.
Отобрать у него ключи от квартиры я не могла чисто из
соображений безопасности. Вот представьте, уехала девочка Саша в
командировку на выходные, а у неё прорвало трубу. Старший братик
придёт и перекроет, и девочка Саша не станет врагом номер один для
всех соседей снизу. Или, к примеру, вдруг девочка Саша заболеет, да
так сильно, что не сможет даже с кровати встать, а братик придёт её
навестить. И вместо того, чтобы вызывать МЧС и выносить дверь,
просто откроет её ключом. И спасёт мою больную персону. В общем, по
моим скромным расчётам, преимуществ куда больше, чем минусов. Да и
давайте быть откровенными: рисовать стрелки на пьяной роже брата —
это прикольно. Рисовать их и фотографировать на память, а потом
рассылать всем его друзьям — ещё лучше. Считай, именно так я и
научилась краситься. И вполне разумно принимать критику в свой
адрес. Просто потому, что каждый раз после моих перфомансов Дар
орал так, что сразу становилось ясно — в семье растёт вокалист.
Следующей в списке возможных дислокаций Дара значилась
родительская квартира, в которой братец жил один с тех пор, как
родители перебрались в бабушкин дом. Ну, как дом… От старой
бабушкиной халупы в деревне осталась только стена, к которой
подходил газ, и курятник — всё остальное папа перестроил, красиво
обозвав это великолепие не постройкой нового дома, а всего лишь
маленькой пристройкой на двести квадратов, чтобы было легче в
случае чего узаконивать.