В итоге проснулась я очень рано, и у меня безумно болела
затёкшая спина. Безусловно, фиолетовый диванчик был классным и на
нем прикольно проводить время, но спать я предпочитала в мягкой
кровати.
***
Ах да, надо же закрыть больничный.
Походы в больницу я не любила никогда. ещё со школьных времён,
когда у тебя температура под тридцать девять, а мама тащит тебя на
приём к педиатру, потому что какая-то гнида в регистратуре вместо
того, чтобы принимать звонки от мамочек и папочек больных деток,
разговаривает по телефону со своим любимым. Обычно мама лечила нас
своими методами: попьёшь недельку олений мох — и все следующие
полгода точно не заболеешь. Вот только в школу всегда требовали
справку, поэтому к педиатру ходить приходилось.
Навсегда я запомнила тот случай, когда я с температурой сидела в
коридорчике. Перед глазами всё кружилось, и я молилась, как бы не
блевануть на мимо проходящую санитарку или же медсестру, а мама на
все лады ругалась с девушкой из регистратуры, которая собрала
просто невероятную очередь. И в какой-то момент нескончаемой эпопеи
из очередей Марфа Васильевна психанула и вызвала скорую в детскую
поликлинику. Как же — её ребёнку плохо! Надо ли говорить, что в
шоке были все? И только я тихо — хотя скорее громко — блевала на
тётю рядом. Ротавирус как-никак подхватила.
Так что во вторник в больничку я шла, как на казнь. А три часа в
очереди с бабками, которые перемывали кости всем, кому только
можно, заставили меня вообще пожалеть о том, что я взяла этот
чёртов больничный. Благо, там хотя бы были кондиционеры.
В какой-то момент бабульки переключились на перемывание своих
собственных костей. И так красочно описывали синдромы заболеваний,
что я сразу, с ходу, без помощи врача, нашла у себя пять
смертельных диагнозов и начала подумывать позвонить Гробовщику. Так
сказать, сразу позаботиться о панихиде. Плевать даже, что у меня
нет и никогда не было его номера.
Влезть без очереди мне совесть не позволяла. Да и сама виновата,
что вчера пропустила свою запись, а теперь вынуждена куковать в
живой очереди.
В итоге, когда мне позвонил Психчинский, я даже обрадовалась.
Хоть какое-то разнообразие в нескончаемой череде бабулек и их
болячек.
— Ну, и где ты? — услышала я вопрос, как только поднесла телефон
к уху. Громкость была большой, и женщина, сидящая рядом, недовольно
на меня посмотрела. А мне стало самую малость обидно за
Психчинского. Значит, перешёптывания бабулек ей не мешают, а
Серёжин голос, которым вполне можно озвучивать аудиокниги,
мешает.