Показав женщине язык и получив её полный возмущения взгляд, я
отошла подальше к окну, чтобы не мешать эстетам болезней
предаваться их общему искусству.
— Саша, почему ты молчишь в трубку и так странно дышишь? Может,
со связью что-то не так? Алло, Саша!
Его странный почти что диалог между ним и его второй личностью,
меня позабавил. Заняв подоконник, я всё же ответила:
— В больнице я, Сергей Павлович, в больнице.
— И что на этот раз? — с опаской в голосе спросил он.
— Ни-че-го. Просто нужно закрыть больничный. Мой глаз особо не
пострадал, да и синяк уже спадает.
— Тебе изначально не нужно было брать больничный, — с такими
знакомыми самую малость осуждающими интонациями произнёс он. Таким
тоном обычно говорят что-то вроде: «Саша, отбиваешься от
коллектива!». — Я же хожу на работу с разбитым носом. Между прочим,
тобой разбитым.
— Фактически — Никитой, — поправила я.
— Считай себя заказчиком киллера! — предложил Психич, а я
рассмеялась — громко так, на весь коридор, — за что была награждена
ещё одной порцией недовольных взглядов. — Смешно тебе, Саша? Я уже
почти неделю дышу через рот, а тебе смешно.
— Сергей Павлович, не давите на мою совесть, она не
выдерживает.
— Я сомневаюсь, что она у тебя есть, — хмыкнул Психич, а я
надулась. Вот зачем ставить под сомнения мои этические качества? Я
очень добрый человек, хотя многие с этим не согласятся. — Так,
ладно, пошутили и хватит. Ты завтра на работу выходишь? Или как
сегодня?
— Если закрою больничный, то выйду.
— То есть вероятность того, что ты его не закроешь, велика?
Я тяжело вздохнула.
— Сергей Павлович, я кукую в этой очереди уже три… хотя нет,
подождите, почти четыре часа, — поправила я, посмотрев на большие
часики на стене. — И она двигается медленно, как машины в пробке в
час-пик… в Москве. Вы знаете, сколько за это время прошло людей?
Семь! Только семь! За почти четыре часа! Мне кажется, что там в
кабинете не терапевт, а психотерапевт — и он слушает все их
душевные излияния вместо того, чтобы выписать парацетамол.
Пока я высказывала все свои негодования, Психчинский молчал, а
затем выдал:
— Ну, так поори на них.
— В смысле «поори»? Я не могу орать на бабушек! — всплеснула я
руками. И тот факт, что я почти орала на коридор полный бабушек, не
существенен.
— А на меня, значит, можешь? — ироничным тоном спросил
Психич.